– Так вот. Натуральный шелк – это уникальная штука. Сырьем для него является кокон, вернее, нить, из которого этот кокон сплетен. Эта нить не растительного и не животного происхождения. Это продукты специальных желез тутовых шелкопрядов. И происхождения этих выделений на восемьдесят процентов состоят из белка. Ну, и еще немного такого специального клеящего вещества. Повторяю, это уникальный продукт природы. Процесс получения нити – очень сложный, долгий и кропотливый. Его в древнем Китае изобрели, долго держали в секрете, а потом одна из принцесс китайских вышла замуж за иностранного принца и провезла в своей прическе тутовых шелкопрядов. Так мир узнал про шелк. Ну, не знаю, легенда или нет. Но Китай по-прежнему на первом месте по производству шелковых тканей. А ткут их из шелка-сырца. Кстати, знаете, почему шелк так блестит на свету?
– Почему?
– Нить в разрезе трехгранная. И свет преломляется, как в призме.
– Ух ты, – покачал головой Николай.
Виктор промолчал. Было вообще не очень понятно, слушает ли он.
– Еще есть искусственный шелк – это производное целлюлозы. Не буду мучить вас химическими деталями, но искусственный шелк – это тоже хорошо. Целлюлоза – это природное сырье. А вот синтетический шелк – это химия в чистом виде. Без этих тканей никуда – они прочные, устойчивые к свету и теплу. Но не всегда приятные на ощупь. И не всегда полезны для организма. Но мы их изготавливаем – спрос на них тоже высокий.
Конечно, самая дорогая ткань – натуральный шелк. Да, еще есть разные плетения – муслин, жаккард, креп, крепдешин. Ну, я думаю, это не так важно сейчас.
– Спасибо. В общих чертах все ясно.
– Можно выпускать ткани в сочетании – натуральный шелк плюс искусственные нити. Искусственный шелк плюс синтетические нити. Пожалуйста, тут огромный выбор. Смотря для чего вы это делаете. Искусственные ткани имели спрос. Их в промышленности используют, но и одежду можно шить. Характеристики у них хорошие – одежда носится долго.
– Скажите, а какие ткани сейчас может выпускать комбинат?
– Если быть точным – комбинат может выпускать все. Оборудование позволяет. Но сейчас почти ничего не выпускает, кроме искусственных материалов в очень ограниченном количестве. Поставщики простаивают. Я уже не помню, когда мы натуральное сырье получали. Работаем на остатках. Но и они вот-вот иссякнут. Есть небольшой запас вискозной нити. Но, должен сказать, этого запаса хватит на пару месяцев. А потом комбинат встанет. Я не могу этого допустить. Я заставляю людей выходить хотя бы на полсмены. Чтобы не разбежались. Чтобы было ощущение работы. Хотя, сами понимаете, ощущений недостаточно. Нужны деньги, чтобы кормить семью.
– Мы это понимаем, – сказал Николай.
– Понятно. То есть шелк-сырец не получаете?
– Откуда! – развел руками Бестужев.
– А что вы скажете, если мы попробуем решить эту проблему?
– Я возрадуюсь и спрошу, что за это вы потребуете.
Николай рассмеялся, Виктор хмыкнул. Из этих двоих Николай был явно сообразительнее.
– Хороший вопрос. Я бы сказал – ко времени. Ну, потребуем комбинат. Контроль над ним. Сами понимаете в «тимуровцев» играть неохота.
– Вы читали Гайдара? – не удержался от колкости Петр Николаевич.
– Не обижайте меня. Я много читал. Достаточно знаю. Но в ваш кабинет пришел не это обсуждать.
– Тогда объясните мне все по порядку.
– Хорошо. Мы беремся наладить связи с поставщиками шелка-сырца. Чтобы комбинат выпускал дорогие натуральные ткани. Нет, искусственные ткани тоже будут – на них спрос тоже скоро появится. Но упор надо сделать на дорогое производство.
Бестужев согласно кивнул головой. Этот молодой человек во всем черном, в дорогой кожаной куртке излагал сейчас его, Бестужева, мечту.
– Как – это наши проблемы. Не беспокойтесь, все решаемо.
– У нас сейчас развалились эти производства.
– Есть Средняя Азия, есть Грузия. Там можно решить проблему. Может, не в таких объемах, как раньше, но можно. Там люди тоже хотят есть.
– Это радует. Сейчас деньги предпочитают зарабатывать по-быстрому. Так и говорят, «срубить» по-быстрому.
– Да, имеют право. Но нам хочется немного другого.
– Я вас понимаю. Сам об этом думал.
– Вот и отлично.
– Чего вы хотите в конечном счете? Ради чего это затеваете? – Бестужев прищурился.
– Ради чего? Ради монополии на производство дорогой мануфактуры. Пока другие не проснулись.