— Это возмутительно.
— Согласен, и однажды это должно измениться. Такие люди, как мы с вашим отцом, хотят добиться перемен. Равно как и наш лидер, мистер Гладстон. Вот почему так важно, чтобы либералы победили на предстоящих выборах. Но, боюсь, что этой паре мы помочь не успеем.
— Женщинам должны дать право голоса, — буркнула Розина. — И вообще, нам тоже следует заседать в парламенте.
— Что ж, быть может, это когда-нибудь случится, — успокоил ее сэр Джон.
— Вы смеете говорить со мной в покровительственном тоне? — спросила Розина, готовая снова разозлиться.
— Я бы не дерзнул. Вы внушаете мне страх. Вы самая рассудительная барышня из всех, кого я знаю.
Розина мысленно вздохнула. А она-то мечтала ослепить его красотой! Она рассудительная… Она его пугает…
— Да, я рассудительная, и с этим ничего не поделаешь, — со вздохом сказала она.
— Не только рассудительная, но и прекрасно осведомленная.
— Что для женщины является еще одним грехом, — напомнила Розина.
— В такой семье у вас практически не было шансов вырасти другой. Думаю, ваш отец уже был в парламенте, когда вы родились, не так ли?
— Да, он прошел в сорок шестом, а я родилась четырьмя годами позже. Я не видела папу на свой второй день рождения, потому что он совпал с выборами. В нашем доме только и разговоров что о политике, — продолжала девушка. — Кроме того, дядя Уильям — папин друг.
Человек, которого Розина запросто назвала «дядей Уильямом», на самом деле был Уильямом Юартом Гладстоном, лидером либеральной партии.
— А «дядя Уильям» победит на предстоящих выборах и станет премьер-министром, — подхватил сэр Джон. — По меньшей мере, мы все должны на это надеяться и для этого работать. Он великий человек, великий реформатор. Он понимает, чтос нашей страной не так, и думает…
«Боже правый! — подумала Розина. — Сейчас мне хотелось бы слышать вовсе не это».
Однако девушка видела, что сэр Джон загорелся темой, и не хотела ни словом, ни действием приближать конец их встречи — пусть даже он сумел раздосадовать ее как никто другой. Поэтому Розина внимательно слушала и делала интересные замечания. Наконец, сэр Джон сказал:
— Очень мило с вашей стороны было меня выслушать. Мне удалось прояснить для себя несколько идей.
— Я рада, — вежливо сказала Розина.
А про себя вздохнула: ей было бы гораздо приятнее услышать, что она хорошенькая и что ее глаза ярче звезд…
Но это будет позже, пообещала она себе. Позже. Когда ей исполнится восемнадцать.
— Жду не дождусь, когда закончится школа, — сказала она, — и я стану участницей всех этих волнующих событий.
— Да, интересное будет время, — согласился сэр Джон. — Вот письма ваших родителей. Думаю, они многое расскажут вам о планах на лето. Ваша мать говорила мне, что вы все собираетесь ехать в Италию.
— Ах, уверена, эта идея уже в прошлом, — весело сказала Розина. — Кто захочет ехать в Италию, если вместо этого можно постоять под градом каверзных вопросов на трибуне?
— Вот умница! — сказал сэр Джон, весело похлопав Розину по плечу. — Что ж, мне пора. Думаю, мы еще встретимся во время избирательной кампании.
— Обязательно, — вежливо ответила девушка.
«А я думаю, — с грустью сказала она себе, — вы и не вспомните обо мне, пока либералы не выиграют. А потом у вас, вероятно, появится работа в правительстве, и вы тем более обо мне забудете».
Они возвращались к зданию школы, к крылу, на третьем этаже которого располагалась комната Розины. Подняв голову, девушка заметила мисс Дрейкотт, стоявшую на балконе. Учительница весело помахала Розине и показала на часы на своем запястье.
— Это мисс Дрейкотт, — сказала Розина сэру Джону. — Она напоминает, что минут через пять у меня начинается урок музыки.
— В таком случае я оставляю вас здесь, — сказал сэр Джон. — Пожалуйста, попрощайтесь за меня с директрисой.
Он поклонился и ушел.
Розина подняла голову, махнула рукой мисс Дрейкотт на балконе и поспешила в дом.
Учительница музыки отличалась от остальных учителей. Она была очень хорошенькой и молодой — лет около двадцати пяти, жила в соседней с Розиной комнате, и девушки скоро подружились.
Разница в возрасте постепенно утрачивала значение, и наконец мисс Дрейкотт рассказала Розине о своем любимом человеке. Его звали Артур Вудворд, и он хотел достичь определенных высот в политике.
Юной Розине эта история показалась очень романтичной. А когда мисс Дрейкотт стала давать ей читать некоторые письма Артура, где он говорил о своей любви и страсти, девушка пришла в полнейший восторг.
— Ах, как же я надеюсь, что однажды какой-нибудь замечательный человек напишет мне такие слова, — задумчиво говорила она.
В такие моменты Розина необязательно думала о Джоне Кросби. Мягкое, волнующее увлечение Джоном радовало девушку, но она понимала, что это не всепоглощающая любовь, которую она мечтала однажды встретить.
«А когда это случится, — думала Розина, — получить такие вот признания — вершина жизни любой женщины».
Мисс Дрейкотт, по-видимому, чувствовала то же самое. Сегодня от нее исходило какое-то сияние, и Розина подозревала, по какой причине.
— Он снова написал? — прошептала она, и учительница радостно кивнула.
На уроке были еще три девушки, поэтому подруги не могли поговорить обстоятельнее. Потом Розину ждал урок географии; как только он закончился, девушка взбежала вверх по лестнице и постучала в дверь мисс Дрейкотт.
— Войдите.
Розина вошла и увидела учительницу, стоявшую у высокого окна, открывавшегося на балкон. Мисс Дрейкотт держала в руках письмо; она выглядела до исступления счастливой.
— Кто этот статный молодой человек, с которым я тебя видела? — лукаво спросила она.
— Ах, вы о сэре Джоне Кросби? — пожав плечами, отозвалась Розина. — Не так уж он и статен.
— Неужели?
— Да и как вы могли разглядеть его отсюда? Это же далеко.
Мисс Дрейкотт рассмеялась.
— Я поняла это по увлеченности, с которой ты его слушала.
— Глупости, — возразила девушка, задетая за живое.
Розина посмотрела вниз, на булыжники прямо под балконом, потом на лужайку, протянувшуюся до самого леса и ручья. На мгновение у нее закружилась голова.
— Отойди от края, — сказала мисс Дрейкотт. — Перила на этом балконе недостаточно высокие для таких рослых женщин, как мы.
Подруги вернулись в комнату и заперли окно.
— Что пишет мистер Вудворд? — спросила Розина.
— Приглашает меня сегодня на свидание. Мы будем ужинать в модном ресторане. — Она махнула рукой на два платья, висевшие на дверце шкафа: голубое и розовое. — Как думаешь, какое надеть?
— О, думаю, розовое.
— Да, уверена, я понравлюсь Артуру в розовом. Тем более что голубое я надевала, когда мы ужинали с ним на прошлой неделе.
— Только имейте в виду, — добавила Розина, — мне кажется, ему вовсе не важно, что на вас надето. Если только он любит вас по-настоящему.
— Ах, он любит, любит, я знаю, — тут же отозвалась мисс Дрейкотт. — И я люблю его всем сердцем. Я живу надеждой, что он предложит мне стать его женой.
— Как это будет чудесно, — ответила Розина. — Когда он пройдет в парламент, вам понадобится дом в Лондоне. Начнутся приемы, походы в театр и всякие интересные мероприятия, каждый вечер. Это будет восхитительно!
Мисс Дрейкотт улыбнулась.
— Восхитительно будет жить с человеком, которого я люблю и который любит меня, — ответила она.
Мисс Дрейкотт говорила очень тихо, как будто обращалась к себе самой.
Розина на мгновение смолкла. Она невольно вспомнила предупреждение сэра Джона, что возлюбленному мисс Дрейкотт понадобится либо богатый покровитель, либо богатая жена.
Но ведь Артур любит ее, успокоила себя Розина. Что значит честолюбие, если речь идет об истинной любви?