— Никакого беспокойства. Я люблю поговорить, так что приходите. Жильцы все тихие, герр Польсон обычно занят, а старые леди плохо слышат, с ними не побеседуешь.
— Ну тогда вы, наверное, радуетесь, когда приезжает их племянник?
— Капитан Моргенсон? Очаровательный человек, у него, я думаю, в каждом порту по жене, и, тем не менее, он свободен. Вам неплохо было бы с ним познакомиться, но не относитесь к нему всерьез. Фрекен Бедфорд именно так и делала.
Так ли это? А может, именно его она назвала Густавом, а потом убежала с ним, забеременев и не захотев делать аборт? В дневнике, правда, сказано, что он очень немногословен. Но это могло быть отвлекающим маневром.
В середине дня небо прояснилось, похолодало, солнечный желтый свет освещал озеро. Маленькие лодки подпрыгивали на волнах. Грейс полила цветы в ящиках за окном, удивляясь, как Вилла могла оставить их погибать. Потом села за письменный стол и настрочила почтовые открытки нескольким друзьям: «Прекрасно провожу отпуск, спокойный интересный город и шведы тоже». Это успокоило нервы, и она сама почти поверила, что у нее и впрямь нормальный отпуск.
Отцу она написала более подробное письмо. Он жил в коттедже в Вилшире. Больное сердце делало его полуинвалидом, и время, поэтому он проводил тихо, однообразно: разводил георгины, гулял со своим стареньким спаниелем и двумя сиамскими котами. У него была женщина, которая приходила каждый день и, кажется, имела на него виды. Отец любил, когда его навещала Грейс, и хотел знать все о ее жизни, все, что она готова была рассказать.
Отношения с дочерью много значили для него. Может, это из-за того, что он никогда не любил Виллу. Она была для него слишком неискренней и фальшивой. Не стоило лететь сломя голову в Швецию из-за того, что Вилла попала в переплет, считал отец.
Грейс успокоилась, пока писала открытки. Не было, конечно, и речи о том, чтобы рассказать этому мягкому тактичному человеку о королеве, запертой на чердаке, или об охоте на лосей с предполагаемым самоубийством сотрудника посольства, очках Виллы, затоптанных в грязь на берегу озера. Это разволновало бы его. И поэтому она писала так: «Как только Вилла с мужем вернется, — никак не могу дождаться, чтобы познакомиться с ним, — я приеду в Англию и к тебе на несколько дней. Я должна уединиться, начать новую книгу. Шведская природа в это время года слишком мрачная — сырая, темная и все время грозит снегопадом».
Ну вот, она снова стала сама собой — Грейс Эшертон, интеллигентная, многообещающая писательница с серьезным лицом, мягкими темными волосами и слегка капризным ртом. Не сексуальная, но чувственная, целенаправленная, умеющая владеть своими эмоциями. Если не считать легкого возбуждения, которое она испытала, надев брючный костюм Виллы и ее очки…
Грейс закончила открытки и решила поесть. Время ланча. Салаты, помидоры, яйцо и кофе. Потом пришел мастер, который должен был поменять замок. Серьезный молодой человек, видимо, считал эту работу бессмысленной — замок был еще совсем хороший. Но Грейс объяснила ему, в чем причина, и он понимающе кивнул.
— Да, да. В городе много преступников. — И чуть взбодрился, поняв, что его работа не бесполезна.
— Вы, вероятно, хорошо знаете город? — спросила Грейс, не особенно рассчитывая на удачу. — Меня интересует дом, у которого на дверях выгравирован дракон.
— Возле площади?
— Возможно.
— Полагаю, это дом доктора Бейка.
Бейки в Стриндберговском доме, Свен и Ульрика. Ага, значит, Свен — доктор.
Парень стал рассказывать про статую Святого Георгия, убивающего дракона. Это на берегу. Многие иностранцы приходят посмотреть на нее.
Грейс кивнула с отсутствующим видом, думая о том, как ей увидеть доктора Бейка. Польсон должен ей помочь, а если откажется, она отправится одна. Она уверена, что ничего не случится, но лучше бы пойти вместе с ним.
— Вы предлагаете сказать, что у вас от меня ребенок и я прошу его убить? — Она никогда не слышала, чтобы он говорил с такой яростью. — За кого вы меня принимаете?
Импульсивно Грейс обняла его, сцепив руки у него на шее. Ей нравилось его негодование, даже в выдуманной ситуации. Запрокинув голову и глядя ему прямо в глаза, она произнесла заговорщицки:
— Не относитесь к этому так серьезно, ну, пожалуйста.
Пытаясь высвободиться из ее объятий, Польсон с силой сжал ее запястья. Грейс ничего не оставалось как опустить руки.
Конечно, ему легко разыгрывать из себя джентльмена с безупречной репутацией. Он ведь не напуган до смерти, как она…
Не следовало его просить, раздраженная грубостью, зло подумала Грейс.