Глава 1.
Гудение машин, бесконечный поток людей на улицах, запах свежесваренного кофе из соседней кофейни; я жадно вдыхала воздух любимого города, которым меня щедро одаривал Нью-Йорк — город на берегу Атлантического океана, считавшийся воротами в США, потому что многие приезжие попадали в страну именно через него. Живя в Статен-Айленд — один из пяти районов и самая южная часть штата Нью-Йорк, — расположенном на острове Статен, являющийся наиболее удалённым и наименее населённым из всех округов Нью-Йорка, я мечтала о том, чтобы перебраться ближе к цивилизации, жить в этом бешеном ритме, гулять по Бродвею, пить кофе в Центральном парке, чувствовать себя частью чего-то огромного и важного... И совсем не подозревала, как опасны мечты, — как раз тем, что им свойственно сбываться, но не совсем так, как хотелось; чуть более извращенно.
Стоило мне достичь умиротворения и устроиться удобнее на своем наблюдательном посту, на балконе в стиле террасы, абстрагироваться от реальности и перенестись за пределы нынешнего бытия, лишь бы почувствовать себя снова живой, как до моего слуха донесся до боли ненавистный хрипловатый голос спросонья, преследующий меня каждый день, каждое утро, каждую ночь.
— Рэй, моя львица, ты так рано покинула меня. — Этот голос принадлежал моему мужу Майклу Шарку. — Рэйвен... — я раздраженно стиснула челюсти, практически откусив фильтр от сигареты, находившейся у меня во рту. — Без тебя в кровати так тоскливо.
— Рука тебе в помощь, — злобно крякнула я и пустила густой дым, даже не оборачиваясь.
На нашей террасе стоял деревянный каркас Г-формы, обложенный матрасами и подушками, на котором я и растянулась, и журнальный столик с пепельницей и графином, содержащим, чаще всего, янтарную обжигающую жидкость, а балюстрада была украшена густыми растениями, служащими зеленой оградой для приватности от дома напротив.
Майкл возник передо мной, закрывая собой только что вставшее солнце. Я сморщила лицо, глядя на него испепеляющим взглядом, но он, как всегда, просто игнорировал кипевшие во мне ненависть и презрение, делая вид, что все в порядке. Мне бы эту суперспособность.
— У тебя нет настроения? — Спросил он, красуясь передо мной в одних боксерах и демонстрируя шрамы на месте, где когда-то был пресс.
— У меня нет настроения с момента как впервые увидела тебя, если ты не заметил, — ответила я, лениво отводя от него взгляд.
— Скажи, любовь моя, как я могу вызвать твою улыбку, ту самую, от которой сносит крышу? — В его глазах горела нежность, а я пустила ему в лицо густой сигаретный дым. Майкл был терпелив, как мумия.
— Полети с балкона вниз головой, прямо сейчас. — Мои губы скривились в подобии улыбки, совсем далекой от той, какую он хотел.
— Моя злобная львица, боюсь огорчить, но я не собираюсь так скоро покидать тебя. Мы будем жить долго и счастливо. — Когда он начал растягивать каждое слово, вызывая у меня приступ рвоты, в его говоре стал прорезаться испанский ацкент. Его тонкие твердые губы коснулись обнаженной кожи моего бедра, виднеющейся из под короткого пеньюара. Мурашки отвращения не заставили себя ждать, я стиснула зубы и откинулась назад, затягиваясь сигаретой сильнее, желая удавить себя никотином. Шершавые руки добрались до моих трусиков, и он уже стал проводить большим пальцем по тонкой ткани, как меня спасла горничная, неожиданно возникшая прямо в двустворчатых стеклянных дверях.
— Прошу прощения, мистер Шарк, Вы не отвечали... некий мистер Кичиро с двумя джентльменами говорят что вы их ждете. — Лола была невысокой и складной женщиной лет тридцати пяти, с туго завязанным пучком и правильными чертами лица. Она и повар Ричард были мне единственными друзьями. Я наградила ее благодарным взглядом, когда Майкл молча поднялся и пошел встречать гостей, а после ухода Лолы, сама поспешно поднялась следом.
Судя по тяжелому вдоху и мрачному лицу Шарка, когда он услышал фамилию гостя, должно быть что-то такое, что стоит моего внимания.
Как бы ни были непоколебимы принципы женщины, она не всегда может устоять перед праздным любопытством. — Это я вычитала из книги «Женщина в белом» и сейчас, сидя на пролете второго этажа и грея ушки, мне очень захотелось поаплодировать Уилки Коллинзу за столь точное высказывание. Я бы предложила еще одну цитату на эту актуальную тему: «Сначала рождается любопытство и только потом уже женщина.»