Мои брови удивленно взлетели вверх; у Шарка была родная сестра Никки, которая умерла года три с половиной назад. Так вот, Тристан был сыном той самой Никки, но большего о нем я не знала, так как племянник Майкла ни разу не появлялся в гостях у своего дяди. Вообще, я из семьи Шарка знала только Веронику, больше никого. Майкл, видимо, не был гостеприимным родственником или же дело во мне, ведь когда я познакомилась с Вероникой, та не побоялась прямо и брезгливо осудить брата за совращение шестнадцатилетней девочки и чуть было не пошла против него, чтобы помочь мне вернуться в семью. Что ж, Шарк убедил ее не лезть не в свое дело и больше с Никки мы лично не встречались, я видела ее только со своей «обзорной» площадки на втором этаже (Майкл запрещал). Что же такого произошло, что к нам решил заглянуть кто-то из родственничков?
Шарк усмехнулся, наблюдая за сменой эмоций на моем лице и громко вздохнул.
— Спрашивай, я же вижу, куча вопросов так и норовят выстрелить в меня.
Я нарочно скосила глаза и раздраженно передернула плечами. Он слишком хорошо меня знал, что неимоверно бесило, так как это означало сложно-оспоримый факт — теперь мы близки не только физически. Интересно, выработался ли у меня стокгольмский синдром и как это проверить?
— Никаких вопросов, — идти наперекор даже в такой мелочи приятно, но Майкл не поверил мне. — Ладно, один единственный, зачем прилетает твой племянник?
Он поцеловал меня в нос, до него он дотягивался не вставая на цыпочки, а вот до лба только прыжком…
— Любопытство сгубило кошку, — да, именно этой фразочкой он приструнивал меня каждый раз, когда я проявляла интерес к его делам, практически тоже самое, что и "не совать нос", я просто выразилась своими словами, без лишнего пафоса. Вообще, Майкл Шарк, каким бы мерзавцем он ни был, ни разу почти за шесть лет не нагрубил мне, хотя временами я напрашивалась и на большее.
Я фыркнула и, кажется, поняла. Всё-таки стокгольмский синдром налицо, раз ищу плюсы в совместной жизни со своим похитителем.
— Разговаривая английскими пословицами англичанином не станешь, амиго. — Он знал, что мать у меня англичанка и всячески пытался подмазаться английскими штуками, совершенно не учитывая тот факт, что я родилась и выросла американкой. Зато, не смотря на попытки скрыть это, я знала, как Майклу было неприятно, когда я нетолератно и стереотипно отзывалась о его происхождении. —Zapatero, a tus zapatos («сапожник к своим сапогам»/«каждому свое дело» мекс.пословица). —поддразнила я в ответ. И тут же пожалела.
Он обхватил мой затылок, заставляя пригнуться, и припал к моим губам, буквально терзая их своими. Я беспомощно застонала; Майкл низковат, но много сильнее меня. Шершавые руки тут же принялись расшнуровывать мои треники, а мне так и хотелось завыть! Вот оно, мое наказание за грубость, за неуважение и непослушание. Зря я надеялась, что по мере взросления утрачу его интерес к себе, все-таки дело было не в юном возрасте, а именно во мне. Но, что такого было во мне, чего не было в сотни других девушках, которым польстило бы ухаживание мужика с толстым кошельком и улыбалась перспектива жить на Верхнем Ист-Сайде в ультра-современном таунхаусе?!
Я, конечно, сама тихонько завидовала обеспеченным людям, но ничего подобного не загадывала, отнюдь. Мечта жить на Манхэттене в хороших апартаментах и ужинать каждый вечер в Роял Стейкхауз, в голове представлялась той целью, которую я достигну пройдя через тернистый путь, состоящий из образования, работы, построения карьеры и прочего. Грубо говоря, в способах достижения целей, варианта служить приложением мужику на пороге преклонного возраста не было. Не знаю, откуда такое чувство собственного достоинства у простушки из захолустья, но мне претила гордость попросить хотя бы цент у подружки на проезд до дома после экскурсии, когда мне однажды не хватило денег. В итоге, топала домой пешком в разгар зимнего вечера около полутора часов. Возможно, все как раз и оттого, что кроме собственной гордости и достоинства у меня и не было ничего ценного.
Майкл закончил свое грязное дело, провозившись не так долго, как обычно. Все это время думала о том, как несправедлива жизнь; я явно занимаю чье-то место здесь, живу чьей-то мечтой, в то время как кто-то делает тоже самое с моей. Эх, найти бы и махнуться!
— Прими душ и приоденься во что-нибудь более приличное, Рэй. А то мой племянник подумает, что я плохо с тобой обращаюсь.— стоя надо мной и застегивая ширинку, сказал он, выглядя через чур довольным. Судя по всему, сам он в душ не собирался, фе.
— Ох, да. Может вам еще ужин приготовить и на пороге встретить? — с сарказмом ответила я, укрывая обнаженный зад покрывалом.
— Явно напрашиваешься на второй раунд. — Шарк усмехнулся, затем запечатлел поцелуй на моем лбу и пошел к выходу. — Думаю, вернусь через пару часов, учитывая пробки… не скучай.
Как только дверь за ним закрылась, я полетела в ванную, вдыхая полной грудью и предвкушая двухчасовую свободу.