— Алена, это ты?
Женщина удивленно вскинула голову, пригляделась к старому сыщику, встав со своего места, пересела поближе и неуверенно спросила:
— Вы милиционер?..
— Бывший. Давно уже на пенсии.
Окончательно убедившись, что перед ней сидит тот самый человек, с которым она познакомилась в трагическую ночь пятилетней давности, она, с трудом вспомнив имя, произнесла:
— Константин Сергеевич?
— Тот самый, — улыбнулся ему старый сыщик.
— А я вас не узнала, — виновато проговорила она. — Вы так поседели…
— Куда денешься, годы-то берут свое, — вздохнул он. — Уже шестой десяток пойдет.
В это время внучка подошла и встала рядом. Алена смерила ее ласковым взглядом и спросила:
— А это ваша внучка?
— Да, Машенька.
— А у нас доченька, назвали Жанночкой.
— Жанной?..
— Да, мы решили назвать ее в память о моей дочери…
— Мы? Ты вышла замуж?
— Да, я замужем.
Журавлев был приятно удивлен этим известием и попросил:
— Алена, если тебе удобно, расскажи немного о себе. За эти годы я часто вспоминал о тебе и о твоей дочери.
Алена легонько толкнула дочку в сторону Машеньки со словами: — «Играйте, только далеко не убегайте, а мы тут поговорим», — стала рассказывать:
— В тот роковой день, подержав в больнице несколько часов, меня отпустили, и я вернулась в общежитие, где и узнала, что вас увезли на скорой. Милиционеров уже не было, комната этого… была опечатана. Я уже была не в состоянии что-то делать, готовиться к похоронам и так далее, а лежала на кровати и рыдала. Вечером ко мне пришел инженер нашего предприятия Сергей Тихонов. Оказывается, директор отправил его ко мне, чтобы он помог с похоронами. Он принес мне деньги и пообещал повозить на машине. На следующий день мы с Сергеем поездили по городу и взяли все, что нужно для Жанночки…
Женщина замолкла, глаза ее были полны слез. Она отвернулась и вытерлась платком, после чего продолжила рассказ:
— Жанночку я похоронила, поминки организовали в холле общежития. Все это время Тихонов был рядом со мной, помогал и поддерживал меня в трудную минуту. На девятый день смерти Жанны он тоже был рядом со мной, и на сороковой день пришел… Короче, он стал ухаживать за мной. Сергей на девять лет старше меня, оказывается, был женат, они с супругой развелись, и она уехала куда-то в Подмосковье, где снова вышла замуж. Весной Сергей перевез меня в свою квартиру, а осенью, ближе к ноябрьским праздникам у нас родилась дочка. Мы с Сергеем, посоветовавшись, решили назвать ее Жанной. А теперь я на седьмом месяце беременности вторым ребенком — говорят, что будет мальчик. Вот так моя Жанночка, уйдя в иной мир, решила осчастливить меня.
Женщина вновь всплакнула, Журавлев, успокаивая, погладил ее по руке и с грустью промолвил:
— Она и меня спасла. Если бы я и далее остался в милиции, вряд ли сидел перед тобой. А как ушел из органов, вот уже пять лет сердце не беспокоит, ни разу не было приступов…
Громкий женский окрик прервал разговор двух людей, которых когда-то жизнь свела вместе при столь печальной обстановке.
— Тихонова Жанна, пройдите с мамой к доктору!
Журавлев переживал в душе умиротворенную печаль от встречи с Аленой. Одновременно он испытывал чувство радости от того, что она, вопреки всему, нашла счастье в своем несчастье и, назло судьбе, которая не смилостивилась над ее первой дочерью, повторила ее имя в другой дочери.
Вскоре к доктору вызвали и Журавлеву Машу. Выйдя из поликлиники, дедушка с внучкой направились в сторону своей машины и вновь встретились с Аленой и с ее дочерью, которые направлялись в сторону ворот. Журавлев с радостной улыбкой поинтересовался:
— Алена, вас подвезти до дома?
— Спасибо, Константин Сергеевич, мы живем тут близко, — отказалась она. — Немного прогуляемся на свежем воздухе.
Подойдя к машине, Журавлев взял Машеньку на руки и долго, со слезами на глазах, смотрел вслед матери и дочери, которые прогулочной походкой вышли за ворота и исчезли из вида. Слезы текли по щекам, внучка, заметив это, спросила:
— Дедушка, ты что, плачешь?
— Нет… Да, плачу, Машенька.
— А почему?
— От радости.
— Хм, разве от радости плачут? — недоуменно спросила девочка. — От радости смеются. А плачут, когда тебя кто-то обижает. Вот в детсаде у меня Петя отобрал куклу, я плакала.
— Правильно, внучка, будем смеяться, — улыбнулся дедушка, поцеловав ее в щечку. — Нам не о чем горевать!