— Зря на себя наговариваешь. Думаю, у тебя бы все получилось, захоти ты сделать карьеру в этой сфере…
— Где я наговариваю? Мне прямо об этом говорили. Так ладно бы один — их двое было, экспертов этих. Я, официально, стерва без чувств.
Несколько раз я пробовала построить какое-то подобие отношений, но они заканчивались очень быстро. Я не хотела, чтобы мне засовывали язык в рот после пары свиданий, а кандидаты в потенциальные парни называли меня холодной.
А вот мой вчерашний Адам, мне кажется, с этим поспорил бы. Может, поэтому меня так тянет к этому мужчине, который своими прикосновениями сумел разбудить что-то внутри меня. Что-то чувственное и ранее неизведанное.
С ним я бы хотела зайти дальше.
И язык его совсем не чувствовался противно. Даже наоборот как-то. Волнующе…
— Ладно, Ев, если хочешь считать себя ледышкой — дело твое, но я все равно твердо уверена, что тебе просто нужен правильный мужчина. Твой.
Подробностей я Ксюше не рассказала. Захотелось сохранить это только для себя.
Она была уверена, что я со всем справилась, пусть и не на твердую пятерку. У меня была надежда, что мужчина не побежит жаловаться начальнику подруги «на нее» — все-таки мы не в детском саду, где за каждый даже легкий удар лопаткой поднимают вой, и он вроде казался довольным, когда я лишила себя белья и оставила часть безумно дорогого комплекта ему на память.
— Правильные мужчины на дороге не валяются, — скрыть грусть в голосе от Ксю не удалось, потому что резко в голову влезли воспоминания о недавно законченных отношениях, в конце которых меня обвинили во фригидности, зажатости и вообще, кажется, во всех смертных грехах. — И кто мне говорит о мужчинах? Ты? Тебя подменили инопланетяне и вместо моей Ксю сейчас здесь сидит хорошо замаскированный гуманоид, у которого зеленая кожа под слоем тонального крема?
— Я же тебе не о любви вещаю. Хороший качественный секс еще никому не вредил. А некоторые врачи вообще говорят, что он необходим каждой женщиной. Хотя бы для здоровья. Ну, чтобы проблем с ним было меньше…
В голову опять лезет Адам.
Вспоминаю свои ощущения рядом с ним.
Меня еще никогда так не целовали. Раньше все казалось каким-то отвратительно слюнявым, а вчерашним вечером я терялась в этих поцелуях и не хотела, чтобы они заканчивались.
Что там говорила Ксю? Правильный мужчина?
Он на сто один процент был правильным для меня.
— На моей кухне разговаривают о приличных вещах. Как там твоя мама? — отрываю Ксю от ее лекции, и она начинает рассказывать о не слишком удачной встрече с Екатериной Петровной.
В доме у подруги теперь стерильная чистота, холодильник забит правильными продуктами, а все стратегические винные запасы Ксеньки скрасили вечер компании дворовых школьников, которые не побрезговали бутылками на лавочке.
Как же Ксю бесилась, когда во всех красках описывала мне расточительство коллекции в несколько десятков тысяч. Я так и не уловила, рублей или это было в валюте. Мама ее точно была бы в шоке, узнай она о настоящей стоимости.
На следующий день в аудитории на скучной лекции я исписала все поля тетради одним единственным именем в разных вариациях почерка, так что в конце занятий пришлось вырывать добрую часть листков — лекции с которых я предварительно сфотографировала — чтобы ничего не напоминало мне о дрожащих коленях.
— Ева! — меня окликают сзади. — Доченька, ты ведь уже освободилась? Уделишь мне время?
— Мам? Что ты здесь делаешь? — мое удивление было вполне оправданным, потому что раньше мама не встречала меня после учебы. — Что-то случилось?
— Нет, конечно нет. Я просто была неподалеку и решила заглянуть к тебе, соскучилась очень по своей девочке. Мы не виделись целую вечность, — шесть дней, если точнее. И это не самый продолжительный срок. — Посидим где-нибудь? У меня сегодня больше нет никаких дел, я была бы рада провести время с дочерью.
Странно.
Обычно по будням мама пропадает в каком-нибудь спа-комплексе, а потом звонит мне глубоким вечером и жалуется на усталость. А когда я иронично спрашиваю, где же она успела устать, на массаже или под очередным обертыванием, смеется и называет меня «маленькой дурочкой», которая лет через десять узнает, что поддерживать статус привлекательной женщины — тяжелая работа.
Лет через десять мне будет тридцать, и максимум, который я введу в свой привычный неизменный комплекс уходовых процедур — увлажняющий крем каждый день, а не когда мозг решил напомнить о купленных баночках. Мне, наверное, придется отбиваться от советов матери, потому что свое маниакальное омоложение она, кажется, начала еще раньше.
Я не готова тратить свою жизнь на то, чтобы мне ежедневно разглаживали морщины и кололи всякую дрянь для предотвращения новых.
А это ведь еще и жутко больно, наверное. Меня от обычных уколов потряхивает, я кровь из вены кое-как сдаю, а тут иголки рядом с лицом…
У мамы навязчивое желание выглядеть в тридцать — тридцать пять — сорок три на восемнадцать, и я надеюсь, что это не передается по наследству.
Запускать себя я не собираюсь, но планирую принимать свои естественные возрастные изменения. Невозможно быть вечно девочкой. Женщиной, кстати, быть ничем не хуже.
Забавно, что в ресторане, который мы выбираем, один салат стоит как вся моя повышенная стипендия. До своего поступления я не замечала такие вещи, потому что карман приятно грел золотой безлимитный пластик, а теперь вот просвещаюсь уже второй год и все никак не могу привыкнуть.
Мама зачем-то начинает флиртовать с мальчиком в бабочке официанта, а я прячусь за меню и делаю вид, что пищевая ценность блюд вызывает у меня интерес.
Периодически выглядываю из-за страниц и награждаю маму откровенно осуждающим взглядом, но она просто отмахивается и продолжает смущать паренька. Ох и не завидую я ему.
— Ничего ты не понимаешь, Евочка. Вот подрастешь и тоже захочешь нравиться всем мужчинам вокруг себя, чтобы они шеи тебе вслед сворачивали.
— Зачем всем, когда у тебя уже есть один? — намекаю на папу. Мне кажется, мама все время о нем забывает, несмотря на кольцо.
— Мне приятно внимание со стороны.
Все равно каждый раз не могу уловить, зачем надо нравиться всем, если у тебя в жизни уже есть принц. А в случае моей мамы — король.
— На самом деле, милая, я не просто так решила сегодня встретиться с тобой, — мама отрывается от своего салата в ноль калорий и смотрит на меня так, что немедленно хочется сбежать. — Не планируй ничего на следующие выходные, мы с твоим отцом хотим познакомить нашу любимую дочь с ее женихом.
Пианист начинает играть что-то трагичное, но сейчас к месту больше подошел бы похоронный марш.
Прощай, моя свобода. Я знала, что когда-нибудь это случится.
Восьмая глава. Ева
Никогда не считала родительский дом теплым местом, куда можно прийти в плохие времена.
Мне здесь всегда было… Пусто, наверное.
Мама постаралась сделать загородный трехэтажный коттедж идеальной картинкой из модного журнала, поэтому с первого взгляда вообще трудно было определить живет ли здесь кто-то. За полтора года ничего не поменялось.
Все то же отсутствие домашних милых вещей, идеально отполированные поверхности, к которым страшно прикасаться, потому что есть шанс нарваться на гневное неодобрение хозяйки дома, газон, траву на котором садовник стрижет, кажется, по линейке.
Меня никто не встречает.
Отец как всегда занят в кабинете, мать контролирует повара, а младший брат, если он вообще в доме, наверняка слишком занят приставкой, которую он любит сильнее родных людей.
Даже под ногами никто не вертится — родители всегда были против домашних животных, я не могла завести себе даже маленького хомячка, которого никто и никогда не увидел бы.