И студенческая рота
Комсостав стране лихой кует,
В бой идти всегда готовый
За трудящийся народ.
Это припев к произведению (коллективному) которое создано специально для нас, как марш. Надо было слышать как это могуче гремело и разливалось: "Ребята, а ну, давай, нашу!" И песня гремела, и людей как воздух нес. Усталость исчезала. Или вот другая:
Вперед же по солнечным реям
На фабрики, шахты, суда!
По всем океанам и странам
Развеем мы алое знамя труда!
"По всем океанам и странам"...и никак иначе. Так воспитывались и так воспитывали мы.
А вот и специально для Украины. Чтоб никто не вздумал вдруг заговорить о ее самостийности, соборности, суверенности:
Мы дети тех, кто выступал
На бой с Центральной Радой,
Кто паровозы оставлял
И шел на баррикады...
А вот и наша "идеология":
О чем толкует Милюков (2 раза)
Не признаю большевиков (2 раза)
Так к черту всех кадетов,
Пусть гремит же гром борьбы!
Эй, живей, живей на фонари кадетов вздернем!
Эй, живей, живей, хватило б только фонарей!
О чем толкует меньшевик (2 раза)
Я к диктатуре не привык (2 раза)...
Ну и так далее, вплоть до фонарей, для тех кто не любит диктатуру. Вот так с веселой песней и с легким сердцем мы "отправляли" на фонари всех, от буржуев до меньшевиков, кулаков, троцкистов, пока пошли и сами. Но не на фонари. Новые сторонники расправ с противищимися власти не стали себя утруждать заботой, хватит ли фонарей - успешно обошлись без них.
И еще много столь же "гуманных" песен исполняли мы. Всех не перескажешь. В заключение приведу один куплет несколько иного плана:
Мы раздуем пожар мировой
Церкви и тюрьмы сравняем с землей.
Что касается церквей, то кажется обошлось как замыслили. Насчет тюрем сложнее. Об успешности их разрушения ходят противоречивые слухи. Некоторые злые языки даже утверждают, что после разрушения их число увеличилось. И к тому же, рядом с ними, прочно вошли в советскую жизнь концентрационные лагеря. В общем с тюрьмами получилось то, что происходит с мифической гидрой, которой рубят головы.
Однако мы еще в 30-х годах орали, что "сравняем тюрьмы с землей". Однако уже появились мудрецы, которые начали совершенствовать песню. Вместо "церкви и тюрьмы" они вдруг запели: "Церкви, синагоги сравняем с землей". С тюрьмами повременим.
Но это рассуждения сегодняшнего дня. Тогда я даже не заметил, вернее, не придал значения тому, что нахальные сионистские храмы заняли законное место тюрем. Для нас тогда был важен не столько смысл, сколько веселье, бодрость. Жизнь была увлекательной и даль ясна. Что стоили все рассуждения отца, дяди и разных нытиков рядом с нашим марксистско-ленинским ясным и "единственно верным" учением. Подкупает в нем всеобщая доступность, предельная простота. Люди есть такими, какими их создала окружающая среда. Чтобы изменить людей надо изменить материальные условия. Все понятно и приятно. Ведь ты, лично, ни в чем не виноват. Даже если ты хапуга, грабитель, то это потому, что таким тебя сделали условия. Всякие ученые-социологи старого мира умышленно запутывают вопрос рассуждениями о морали, нравственности, влиянии культуры. Но мы, марксисты, твердо знали, что основа всего - материальное бытие. Сознание зависит от него. Сознание вторично.
С этим убеждением мы, такие как я, еще очень долго шли (а многие и сейчас идут) по жизни. Когда мы вдруг, волею Сталина, неожиданно для нас самих, однажды проснулись уже в социализме, то это чудо объяснялось тем, что мы в результате пятилеток создали иной материальный мир, правда, чуда с человеком почему-то не произошло. Но Сталин и этo объяснил - "пережитки капитализма в сознании людей". И всех это удовлетворило. Никто даже не обратил внимания на то, что, чем дальше мы входили в коммунизм, тем больше становилось у людей тех самых пережитков.
Сейчас, с позиции сегодняшнего понимания, можно как угодно и сколь угодно иронизировать на сию тему, но нельзя забывать, что и ныне эта простота марксизма увлекает миллионы. Люди, чем менее они культурны, любят простые и даже наивные объяснения. А стран с низким уровнем культуры немало. Но и в странах культурных, марксистская простота находит пути для проникновения в сознание людей. Недавние вспышки студенческого левачества, рождение "еврокоммунизма", увлечение "чегаваризмом", "маоизмом" и другими измами свидетельствуют о живучести марксистских догм и указывают на то, что борьбу с ними надо вести серьезно, а не так как те кто, основываясь неизвестно на чем, твердят, что в СССР марксизм уже умер.
Про себя я, во всяком случае, могу сказать, что к концу двух лет учебы в институте подходил убежденным марксистом-ленинцем-сталинцем, активным борцом за победу социализма в мировом масштабе. А нужно сказать, что этими двумя годами завершался очень важный этап в моей жизни.
В плане общественном: власть, которой я отдал весь жар своего юношеского сердца, к этому времени полностью вскрыла себя, как антинародная. Я этого не понял. Увлечения юности, кипучая общественная деятельность и инерция в сочетании с государственно-организованным обманом держали мой умственный взор в шорах. Я не способен был видеть картину в целом и без сопротивления отдавался тому потоку, в который угодно было бросить меня господину Случаю.
Мне часто задают вопрос, да и я сам нередко задумываюсь, что было бы, если б я понял все еще в студенческие годы. Думаю честный ответ лишь один: если бы это произошло, этих мемуаров не было бы. Я никогда не умел молчать и приспосабливаться. Делал и говорил все и всегда только искренне. Всякому новому явлению, которое произвело на меня отрицательное впечатление, искал объяснение. А так как поиски велись с позицией марксизма-ленинизма, то ответ приходил чаще всего ортодоксальный. В общем не дал мне Господь слишком больших способностей к глубокому анализу, и тем, вероятно, уберег меня от преждевременной гибели.
В плане личном: заканчивались поиски жизненного пути и начиналась взрослая жизнь. После практики 1930 года, которой завершился 1-й курс, я вернулся в институт с опозданием почти на месяц. В институте кипела реорганизация. И первая, ошеломившая меня новость - наше мостовое отделение приказало долго жить. Перешло в Киевский автодорожный институт. А со студентами поступили так: перешедшие на 4-й курс (последний) будут заканчивать учебу в нашем институте, перешедшие на 3-й курс уезжают в Киев. Наш же курс, как не получивший никакой специализации распределяется по другим факультетам данного института. И вот человеческое сознание! Первая мысль: вот и сбылось гадание: "чем быть хотел не будешь". Правда, о военном речи пока нет, но невольно думаешь - сбылась часть, может и остальное придет.