— Чудно́! — подивился экскаваторщик Пошка. — Розы в апреле! На кустах в моем саду еще только распускаются почки.
Некоторое время ковши выдавали на-гора́ одни только розы. Вдруг Генриетта завизжала:
— Стоп!
— Что случилось? — крикнул экскаваторщик и рванул ручку — экскаватор с лязгом и грохотом стал.
— Крот, — сказала Генриетта.
И правда, в одном из ковшей притулился крохотный зверек в серой шубке. Высунув на край ковша остренький нос, зверек водил по сторонам сверкающими глазками, а на голове у него, переливаясь золотом на солнце, блестело что-то наподобие короны.
— Крот, — повторил за Генриеттой экскаваторщик, — крот в буром угле!
— Эй, послушайте, — обиженно пропищал крот, — я король, у меня десять тысяч подданных!
— И все кроты? — спросила Генриетта.
— Нет, не кроты, а красивые, рослые молодцы, как я сам.
— Но то, что на вас надето, — сказала Генриетта, — очень похоже на кротовую шубку.
— А твое платье, — запальчиво отвечало существо, — очень похоже на ситчик; так, может быть, ты хлопчатник?
— Я не хлопчатник, — сказала Генриетта.
— Я король карликов Лаурин, — сказал крот.
Отрекомендовавшись, король ловко вскарабкался по цепи в кабину экскаваторщика.
— Мой дядя Вальберан, — пояснил он, — желая завладеть моим троном, одолел меня в смертельном поединке и заточил в подземный розовый сад. Вы меня освободили, и моя благодарность будет столь же безмерной, как мое могущество и величие. Отныне и на веки вечные ваш экскаватор — волшебный. Я наделю его даром извлекать на свет самые ценные сокровища, укрытые в земных недрах. Только остерегайтесь произносить слово «хапсохлопсхип», потому что тогда он утратит свою чудесную силу.
— А что значит хапсохлопсхип? — спросила Генриетта.
— «Хапсохлопсхип», — разъяснил король, — слово языка карликов и означает примерно то же, что у вас «шабаш на полдник».
— Все это очень мило, — вмешался экскаваторщик Пошка, — но уже скоро полдень, а мы все болтаем. Нам нужно уголь добывать.
И он запустил экскаватор. Ковши наполнялись, высыпали уголь и снова зарывались в гору.
Вдруг толчок. Экскаватор заклинило. Груда ржавого железа запуталась в цепи.
— Ага, чары действуют! — заволновался король. — Это великолепные доспехи Дитриха Бернского.
Экскаваторщик вылез из кабины, вытащил доспехи и отложил в сторону.
— Металлолом, — буркнул он. Поднялся в кабину и продолжал работу.
Но экскаватор тут же опять стал, в механизме застрял какой-то длинный блестящий предмет.
— А это непобедимый меч Зигфрида, — обрадовался король Лаурин. — Он такой острый, что рассекает севшую на него пушинку.
— А на что это нужно? — спросила Генриетта.
— Чтобы сразить врага, — сказал король.
— У меня нет врагов, — сказал экскаваторщик. — А у тебя?
— И у меня, как нарочно, тоже нет, — ответила Генриетта.
— Ну ничего, я прихвачу его для своей старухи — хлеб резать, — сказал Пошка. — Она жалуется, что ножи тупые. — И вылез из кабины, чтобы достать меч.
Тут они увидели идущего к ним дядюшку Титуса.
— Коллега Пошка, — обратился он к экскаваторщику, — машинист жалуется, что вы мало подаете угля. Отчего экскаватор так медленно работает?
— Оттого что он волшебный! — свирепо отрезал Пошка. — Что тут поделаешь?
— Так это же проще простого, — сказал дядюшка Титус. — Нужно только произнести магическое слово «хапсохлопсхип»…
— Несчастные смертные! — воскликнул карлик. — Теперь все пропало. Но никто не назовет короля Лаурина мелочным! Я достану для вас еще чепрак Парсифаля, а потом уже исчезну навсегда.
— Будем признательны, — сказал экскаваторщик.
— Это за чепрак? — спросил король.
— За то, что ты навсегда исчезнешь, — ответил экскаваторщик. Схватил короля за шиворот и швырнул через плечо, а тот всеми четырьмя лапами сразу зарылся в землю. Остался только черный бугорок.
— Последние спрессованные брикеты, — сообщил дядюшка Титус, — пахнут розами.
— Это очень приятно, — сказала Генриетта.
— А особенно зимой, — заметил дядюшка Титус. — Хорошо бы что-нибудь такое изобрести.
Когда эта история дошла до счастливой для всех развязки, встала девочка, просунула голову между прутьями решетки и обратилась к Пилю:
— Меня звать Лени Шрадер, и я хочу спросить: вы интересуетесь похоронами?
— Страстно, — ответил Пиль. — Я участвовал во многих похоронах, и всегда как главное лицо.
— То есть как? — спросила девочка.