Так сказалось упоминание былых времен той бешенной коротышкой с раздражающим навыком?
— Действительно… — согласился блондин. — Все почти так же, как в те звездные ночи.
— О чем вы? — не поняла Алиса. — Мы же частенько устраиваем подобные посиделки.
— Женщинам не понять. — отрезал я. — То было не таким. Не было там этой романтики.
Повисло молчание. Каждый из нас вдруг погрузился в мысли и воспоминания. Даже не смотря на то, какая моя жизнь сейчас, те времена все равно остаются особенными.
— И все же, семь лет прошло.
— А я скучаю по тем временам, — вдруг признался блондин. — Наверное, странно это говорить, учитывая, как все сложилось, но в те времена все было так просто. Я был бы не прочь вернуться туда.
— Пожалей меня, — одарил я его многозначительным взглядом. — Ты хоть знаешь, сколько раз я там чуть коньки не откинул? Или сколько раз я лишался конечностей?
— Что тебе точно конец, я думал триста восемьдесят четыре раза. На грани смерти ты оказался двести шестнадцать раз. Смертельно ранен ты был сорок семь раз. Конечностей ты лишался шесть раз, — мигом ответил Гаврил. — Везучий ты засранец – не встречайся нам так часто целители, даже не знаю, как бы ты то время пережил.
— Всего шесть? — удивился я, не обратив внимание на остальную статистику.
— Тогда это ещё не вошло в твою привычку. — пожал плечами мой товарищ.
— Действительно, страшные то были временами, — невесело посмеялась Алиса. — Интересно, как бы все сложилось, не случись всего этого…
— Даже думать не хочется. — чуть грустно посмотрел на водную гладь блондин.
— Глупо об этом рассуждать. Время вспять не повернуть и судьбу не изменить, — пофилософствовал и я.
— И все же, если предположить, что Прорыва не случилось, или вы там не участвовали, как думаете, мы бы встретились? — не унималась девушка.
— Может быть, — пожал плечами Гаврил. — Но все было бы совсем не как сейчас.
— Начнём с того, — подхватил я его мысль. — Что с Гилом в детстве мы не особо ладили.
— Не ладили – слишком мягко сказано, — фыркнул блондин. — Мы с тобой просто терпеть друг друга не могли и частенько дрались.
— Ого-о! — удивилась девушка. — Я конечно знала, что вы из одного Детского Дома, но об этом не слышала. А чего вы так?
— Вся проблема была в нашем темпераменте, — вздохнул я. — В том приюте мы с ним оказались почти одновременно, и первое время даже дружили.
Глава 26
Рассказывая, что было, я не мог сдержать ностальгической улыбки. Все так изменилось. Проблема родителей, что тогда была ядром моей жизни, теперь вовсе не имеет значения. С Гаврилом мы стали друзьями. У меня даже есть милая сестра. Круто все, однако, завернулось.
— А что случилось? Почему вы тогда поссорились? Помню ведь, что и когда только Прорыв начался, вы не особо ладили, хотя и доверяли друг другу жизнь, будто это само собой разумеющееся, — продолжала углубляться в вопросы нашей дружбы Алиса.
— Я стал популярным, и он мне начал завидовать, — решил обогнать меня с ответом мой друг.
— Мечтай, — фыркнул я. — Через несколько месяцев Гил действительно начал зарабатывать всеобщее внимание и уважение, хотя был совсем ребёнком, — начал я припоминать детали. — Уже к девяти годам он стал своеобразным лидером всех самых мелких. Защищал их от более взрослых, привил им дисциплину, и все такое.
— Только вот, был среди мелких один дебошир – всегда со всеми драться лез, никого не слушал и был гордым волком-одиночкой, — взял слово Гаврил. — Он нам немало проблем приносил своими выходками, потому примерно с десяти лет я начал пытаться его усмирить. Он сопротивлялся, и так наша с ним неприязнь зародилась. И до тех пор, пока наши жизни не стали зависеть друг от друга, мы конфликтовали.
— С твоей стороны может это и выглядело так. Но, уверяю тебя, Гил, я тоже не имел никакого желания драться с подростками, что на две головы меня выше и в несколько раз сильнее, — вздохнул я. — Все началось с того, что я спас от насмешек одну девочку. С тех пор старшие и стали ко мне цепляться, а я просто не мог вытерпеть такого отношения и отвечал. В итоге завязывалась драка, где меня мутузили. А потом и сам «господин Гаврил» приходил мне мозги вправлять, от чего влетало мне ещё чаще.
То, что обиднее всего мне было от полного отсутствия поддержки со стороны воспитателей в те времена, я решил промолчать.
— Это ты так оправдываешься, что постоянно мне проигрывал? — хмыкнул блондин, с насмешкой смотря на меня.
— Можно было бы назвать оправданиями, если бы я не отделал тебя, когда мы подрались. А так – это просто факт, — не остался я в долгу.
— О-о-о, — сильнейший авантюрист улыбнулся. — Как жаль, что мы не можем теперь снова выяснить отношения, как в старые добрые времена.
«Это мы ещё посмотрим, годиков через… сколько-то.» — не решился я гадать, когда стану достаточно сильным. Вместо этого я пожал плечами и улыбнулся. Этой улыбкой я попытался ему передать обещание, что обязательно его догоню, чтобы провести бой-реванш.
— Жаль, меня с вами не было тогда, — приуныла Алиса.
— Ты ничего не потеряла, — ответили мы одновременно с блондином. Продолжил уже один Гаврил. — Там было, на самом деле, не так уж и плохо. Но я все равно никому не пожелаю, чтобы он остался без семьи.
— Кому как, — сразу возразил я. — Конечно, многие дети из приюта мечтали, что настоящие родители их заберут, но я не был из их числа, — прикрыл я глаза от раздражения. — Нас бросили – не всех, ведь у некоторых родители погибли – но большинство. Так какого черта я должен желать снова вернуться к ним? Почему мне нужно доказывать им, что они были не правы, оставив меня? Пусть горят в адском пламени. Даже если бы они принесли мне весь мир на ладони, я бы не простил их.
— Ты был единственным, кто действительно так думал, — немного грустно улыбнулся блондин. — Даже те, кто говорил также, в глубине души мечтали и надеялись, что все не так, как кажется. У тебя же лишь одно презрение и отвращение, что тогда, что сейчас.
— Грустно это, что вам через все это пришлось пройти, — расстроенная девушка опустила взгляд, смотря на свои ноги. — И мне немного даже стыдно, что мое детство было таким беззаботным, — мы с Гавриилом одновременно закатили глаза, но Алиса этого не заметила. — Когда я была маленькой, я была любимым ребёнком. В четыре меня отдали в детский сад. В семь я пошла в школу. И до десяти лет жила счастливой жизнью обычной девушки.
— А потом, в десять лет начался Прорыв, весь твой город почти уничтожили, а сама ты стала неведомой хренью, которая спаслась только благодаря невероятно крутому черноволосому красавчику, — фыркнул я. — Так что, история у тебя не менее интересная, чем у нас.
— С последним соглашусь, — улыбнулся ей Гаврил. — Хотя до этого Ик-кун немного ошибся: Если бы я не умел так хорошо водить машину, мы бы все там и полегли. В свою очередь, то, как он размахивал острыми предметами и свои хлопалки использовал с этой дурацкой полубезумной улыбкой, больше нам мешало, нежели помогало, — с вызовом посмотрел он на меня.
— Ах ты, неблагодарный Иуда! Я вам сколько раз жизни спас, своим мягким местом рискуя?! — возмутился я, аж вскочив от негодования.
— А ещё ты ругался, как сапожник с сорокалетним стажем. И это при десятилетней девушке рядом! — повторил мои действия и он.
— Ну простите, Благородная Леди, виноват! Непроизвольно оскорбил чувства собаки, что мои потроха тогда жрала.
— Давайте жить дружно! — встала между нами юная леди, с просьбой смотря на меня.
— Да мы шутим, Леопольд ты наш, — фыркнул я, садясь обратно.
— Действительно, Алиса. Ты же не думаешь, что мы серьезно? — улыбнулся он ей.
Мы оба потянулись к одной бутылке воды, и каждый начал с вызовом смотреть не второго, готовый вырвать ее из рук друг друга, если придётся, зубами.
— Эх. — Вздохнула девушка, прекрасно видя, чем мы занимаемся. Наверное, она бы могла предложить одному из нас другую бутылку – тут их было достаточно. Но не в воде дело, а в гордости! Я не сдамся первым.