– Почитайте это донесение от моего агента в Анапе. Я перевел его для вас.
Дмитрий взял записку. Текст был коротким, всего несколько строк:
«Отсюда в Одессу проследовал новый агент. Он встречался только с комендантом и уехал в сопровождении одного охранника. Увидеть агента не удалось. Скорее всего, он должен появиться в известном вам доме».
Ожидая разъяснений, Дмитрий поднял глаза на командира, и адмирал сказал:
– Мой человек еще ни разу не ошибся. С его помощью полгода назад нам удалось расшифровать турецкого агента-связника в Одессе. Это – богатый греческий купец, у него здесь есть лавка и гостиница на Итальянской улице. Мы не стали его арестовывать, но теперь внимательно следим за всеми его визитерами. В гостинице, сменяя друг друга, проживают наши моряки, а приказчик из его лавки работает на нас. Но именно это донесение, как видно, пришло с опозданием, и обозначенный в нем человек либо не появился у нашего грека, либо уехал до того, как мы смогли его вычислить. Мы ждали много месяцев, но наши люди так и не выявили ничего интересного, но позавчера они проследили до порта за личным слугой грека. При негласном обыске в зафрахтованной им каюте мы обнаружили подробный отчет о севастопольских верфях, заложенных и готовых к спуску кораблях и о численности их экипажей.
– Да как же так? – поразился Дмитрий.
– Эти данные можно получить здесь на месте, в столичном Адмиралтействе или в канцелярии новороссийского генерал-губернатора. Я проверил – все наши экземпляры этих документов находятся под замком в архиве моего кабинета. То, что мы перехватили, – это даже не копии, а подлинники, отправленные в столицу или Одессу, ведь я узнал руку моих писарей. Вот это, Дмитрий Николаевич, и станет вашим новым заданием. Я хочу, чтобы вы нашли шпиона.
– Слушаюсь, – ответил Ордынцев и уточнил: – С кем я буду взаимодействовать?
– В порту Одессы стоит шхуна «Святой Николай», там базируется наша команда. Командир корабля – капитан Филиппов. Зовут его Александр Данилович. Он введет вас в курс дела. Принимайте командование операцией. Нужно будет выехать в столицу – выезжайте. Рапорты будете отправлять лично мне. Я не стал бы снимать вас с корабля по менее важному поводу, но сейчас у нас нет выбора. Шлюп ждет вас в порту, отправляйтесь и приступайте к делу, дай вам бог удачи.
На обычно замкнутом лице Грейга проступило волнение, и Дмитрий понял, насколько его командир озабочен. Ордынцев не стал давать адмиралу никаких обещаний, это было бы лишним, даже фальшивым. Он простился и, даже не взяв вещи, поскольку в Одессе собирался жить в собственном доме, отправился на причал. Капитан ждал только его, и шлюп сразу же вышел в море. Стоя на корме, Ордынцев мысленно простился с бухтой Севастополя, и вдруг подумал, что теперь, после смерти отца и отъезда матери, только здесь и живут люди, которым есть до него дело.
Он нежно любил отца – тонкого, образованнейшего человека, знатока искусства, а вот мать он просто боготворил, в этом чувстве смешивались нежность и восхищение: Татьяна Максимовна была на редкость хороша собой и при этом необыкновенно умна, а уж ее знаменитая деловая хватка давно обросла легендами. Единственной наследнице заводчиков Лужениных еще десять лет назад принадлежала половина Южного Урала, и хотя в дальнейшем ее оружейные заводы за баснословные деньги выкупила казна, княгиня очень жалела, что больше не занимается ни железом, ни оружием.
Родители всегда казались сыну дружной парой, и когда отец скоропостижно скончался, подхватив на раскопках крымского Херсонеса ту самую гнилую лихорадку, что в ноябре двадцать пятого года забрала жизнь императора Александра, мать так и не смогла с этим смириться. Она попробовала забыться в делах, но это у нее не получилось, начала ездить по монастырям и церквям, одаривая их все без разбора, но и это не помогло. Как ни странно, облегчение своим душевным мукам княгиня нашла в католической общине столицы. Дмитрий, не вдаваясь в религиозные тонкости, тогда обрадовался, что мать хоть чуть-чуть приободрилась.
Но за все в жизни нужно платить: Татьяна Максимовна, со свойственной ей решимостью все доводить до логического конца, приняла твердое решение официально перейти в католичество. Двором это не только порицалось, но и преследовалось. Прослышав от новых единоверцев, что у государя вовсю обсуждается идея о лишении новоиспеченных католиков их имущества в Российской империи, княгиня Ордынцева на всякий случай подарила все свои огромные богатства сыну. Добавленное к отцовскому наследству состояние матери сделало Дмитрия одним из самых богатых людей страны, но и сильно осложнило его жизнь. Ведь сама Татьяна Максимовна отбыла в сердце католицизма – Рим, и уже не собиралась возвращаться домой, а ее сыну теперь приходилось выкраивать время для контроля за семейными поместьями.