Маскируя нашу осведомленность о предательстве Мартынова, мы, к сожалению, не ограничили его доступ к секретной информации, а остальные сотрудники резидентуры не получили каких-либо указаний по соблюдению повышенных мер безопасности. Не было никаких изменений в устоявшемся распорядке работы резидентуры. Все шло как обычно, и Мартынов, как всегда, получал всю оперативную переписку, приходившую в Вашингтон по линии «X». Что касается инструкций, которые он получал от работавших с ним американцев, то я, естественно, никак не мог контролировать этот процесс. Мартынов мог вести любые разговоры на темы, интересующие ФБР, со своими коллегами по резидентуре, которые не догадывались об их истинных целях. К концу лета их число пополнилось несколькими новичками, только что прибывшими из Москвы и полными свежих сплетен и слухов из Ясенево.
Опыт подсказывал мне продолжать придерживаться прежней линии поведения, если я не хотел проиграть в этой схватке со спецслужбами противника. Когда я увидел, что полученное мною письмо от человека, позже оказавшегося якобы Робертом Хансеном, было открыто и прочитано, я испугался, что меня опередили и я все же проиграл. К счастью, этого не случилось.
Месяцем позлее у ворот жилого комплекса посольства возник Юрченко, и я понял, что нашел способ отправить Мартынова домой. Юрченко будет сопровождать в Москву «почетный караул» (якобы как жест, демонстрирующий важность его возвращения), а на самом деле с целью предотвращения его возможного побега в самый последний момент. Одним из четырех наших сотрудников в группе будет Мартынов. Если он сразу не заподозрит истинный смысл его включения в группу сопровождения Юрченко, наш план имеет шансы быть реализованным. Поскольку ФБР и ЦРУ было известно, что происходит в резидентуре, я также опасался, что американцы могут разгадать наши истинные намерения и предупредить своего агента. Тем не менее, мы решили действовать согласно разработанному плану. Центр одобрил наше предложение и прислал телеграмму, с которой были ознакомлены все сотрудники резидентуры, где формально излагался подготовленный в Москве план, согласно которому Юрченко должна сопровождать группа офицеров с незапятнанными оперативными репутациями. Все четверо получат в Москве правительственные награды.
Следующие два дня были самыми напряженными. Я должен быть полностью уверенным, что Юрченко поднимется на борт присланного специально для него самолета Аэрофлота и что с ним рядом будет находиться Мартынов. 7 ноября, перед запланированным возвращением Юрченко домой, Мартынов на несколько часов покинул помещение резидентуры. Полагая, что он встречается со своими кураторами из ФБР, я заволновался. Однако он вернулся в посольство к концу рабочего дня и казался спокойным. Все вроде бы шло, как было намечено. Тем не менее, ночью я не сомкнул глаз. Имитировал ли Мартынов свое спокойствие? Для чего — чтобы поверили, что ничего необычного не происходит? Может быть, он планирует сбежать на следующий день? Естественно было предположить, что Мартынов размышлял о причинах, побудивших руководство резидентуры включить его в группу сопровождения Юрченко. А может быть, его спокойствие объясняется тем фактом, что он знает — он не поднимется на борт самолета, улетающего в Москву?
Утром мое беспокойство стало понемногу спадать. К назначенному времени Мартынов был в посольстве с небольшим чемоданом. План начал претворяться в жизнь. Он, Юрченко и еще три человека из группы сопровождения на автобусе выехали в международный аэропорт имени Даллеса в штате Вирджиния, с ними были я и моя жена Елена.
Елена узнала о Мартынове, делая за несколько дней до этого перевод текста одного сообщения. Она торопливо вошла в мой кабинет, чтобы вручить его мне.
— Ты об этом ничего не знаешь! — строго предупредил ее я.
Я никогда не сомневался в поведении жены, однако один неосторожный или любопытный взгляд в сторону Мартынова мог все испортить.
— И ты никогда не видела этой бумаги.
Елена опустила глаза.
— Само собой разумеется.
Ей также нравился Мартынов, поэтому для нас обоих все происходящее было тяжелым моментом.
Прибыв в аэропорт, автобус без каких-либо препятствий подъехал прямо к самолету. Уезжавшие стали прощаться. Ко мне подошел Мартынов, чтобы пожать мне руку. В это время я стоял к нему спиной, его не замечая. Елена среагировала быстро. Ее что-то подтолкнуло, улыбаясь, она подошла ко мне и потянула меня за руку.