В назначенную субботу оперработник снова выехал в это место, на этот раз с пластиковым пакетом, в котором лежали пачки 100-долларовых купюр. За Фефеловым осуществлялось контрнаблюдение силами резидентуры. Заложив пакет в тайник без каких-либо осложнений, он на указанном агентом дорожном знаке сделал соответствующую пометку, как и было указано «Источником». Позже он вернулся на это место, чтобы проверить сигнал агента об изъятии вложения. Он его увидел. Работа с Хансеном началась!
Шестью днями позже, 8 ноября, в своем почтовом ящике Дегтярь обнаружил еще одно письмо. «Спасибо за 50 000 долларов», — говорилось в нем. — Я также признателен за ваше мужество и упорство, которые помогли Вам преодолеть общеизвестные бюрократические препоны, характерные для вашей организации. Я бы не пошел на контакт с Вами, если бы не знал, что Вы пользуетесь уважением в этой организации, которую я изучал много лет. Я ожидал, что Вы предложите свою схему работы со мной. Я пошел на использование почты в рамках неизбежного риска и не намерен больше прибегать к этому каналу связи для передачи ценной информации. Я сделал это только для того, чтобы Вы убедились в серьезности моих намерений, чтобы Вы правильно оценили мою долгосрочную привлекательность для вашей организации, а также чтобы сразу установить необходимый уровень безопасности в наших взаимоотношениях».
Затем агент отверг схему связи с ним и места тайников, которые ему предлагались. Вместо этого для следующей операции он попросил использовать тот же самый тайник «парк». Коэффициент «6», о котором он информировал нас в своем первом письме, показывал, что следующая операция состоится 3 марта 1986 года.
Его письмо дало некоторый ответ на причины сотрудничества Хансена с нами. «Что касается денег, то мне не требуется больше 100 000 долларов, да я и не знаю, как их использовать. Это только лишняя головная боль для меня, поскольку я не могу эти деньги свободно потратить, спрятать их куда-нибудь в кубышку или легко вложить в какое-нибудь дело без риска их обнаружения с пометкой «внимание — грязные деньги наркоторговли». Вероятно, в будущем я приобрету немного драгоценных камней для моих детей, а также, возможно, в качестве жеста доброй воли, когда придет время, вы воспользуетесь моими услугами в качестве приглашенного лектора. Ну и напоследок — мне нужен план побега на случай чрезвычайных обстоятельств (ничто не длится вечно)».
Письмо не оставляло сомнений в том, что мотивы сотрудничества «Источника» с нами носили чисто профессиональный характер. Он либо был неудовлетворен своей работой, либо она ему смертельно надоела. Явно распознаваемый менторский тон его письма наводил на мысли, что Хансен любит покрасоваться своим высоким профессиональным уровнем. В письме были дополнительные признаки того, что он сотрудник ФБР (более того, выявлялось, что он специализируется в области контрразведки). Что касается Южина, Моторина и Мартынова, то о них агент сообщал следующее: «Я не могу предоставить документально подтвержденные доказательства, поскольку сейчас это может вызвать подозрения. Тем не менее, мои сведения базируются на моем опыте работы и умении обобщать данные, к которым я имею доступ. Имена стали известны мне в рамках моих служебных обязанностей как одному из ограниченного числа сотрудников, которые имеют допуск к определенной категории информации. Существуют вполне обоснованные возможности задавать некоторые конкретные вопросы. На этих ребят были потрачены серьезные деньги. Один из них прятал деньги в сумку с двойным дном, когда уезжал в отпуск домой». В конце письма «Источник» сообщил некоторые детали новых технических средств для прослушивания, разработанных в Агентстве национальной безопасности США.
Хотя агент отверг все наши предложения по работе с ним, мы ничего не имели против того, что он сам будет определять правила работы с ним. С этим можно было смириться, несмотря на несколько уязвленную гордость, осознавая главное: нам опять несказанно повезло!