Сейчас, когда Владимир Путин завершает второй срок своего президентства, страна продолжает тяжело приспосабливаться к новым условиям жизни после почти пятнадцатилетнего хаоса в постсоветской демократической России. Видимая стабильность отнюдь не означает верховенства закона. В российском варианте это зависит от нового поколения политических боссов, которые все в большей степени определяют курс страны. Сам в прошлом офицер разведки, Путин за последние годы выдвинул многих своих бывших коллег на ключевые посты в правительстве РФ. Тем не менее, я считаю ошибочным утверждение, будто прослойка из бывших сотрудников КГБ стала одной из частей однородного российского общества, легко приспособившейся к новым условиям жизни.
Точнее было бы рассматривать экс-офицеров разведки как социальную группу — некое сообщество бывших советских граждан, отобранных в силу своих способностей и более образованных, которым была предоставлена возможность изучить природу человека — а ведь именно понимание и использование ее составляет сущность разведывательной деятельности. Бывшие сотрудники разведки были по определению более способными для того, чтобы выполнять работу и предоставлять услуги, которые потребовались в новых условиях. Правда и то, что некоторые из них использовали свои новые возможности в личных корыстных целях за счет тех государственных финансовых структур, которыми они руководили или обслуживали в период распада СССР. Хотя в 1991 году многие нещадно критиковали и клеймили позором КГБ, со временем даже самые неистовые либералы были вынуждены признать, что офицерский корпус разведки был наименее коррумпированным сегментом советского общества. Горькая ирония заключалась в том, что они стали востребованными в тех уже ставших частными, сферах экономики, в попытках ликвидации которых их раньше обвиняли.
В 1997 году я впервые выехал в США после десятилетнего перерыва с той поры, когда я находился в Вашингтоне в качестве руководителя линии «КР» резидентуры. Меня пригласил человек, с которым я был в противоборстве в 80-е годы, — Джек Платт, вице-президент компании «Hamilton Trading Group». Он попросил Василенко и меня присутствовать на конференции по проблемам обеспечения безопасности отходов производства ядерных материалов, которая проводилась в Джорджтаунском университете в Вашингтоне. Возвращение в США явилось для меня попыткой преодолеть психологический барьер. Я уже не работал в разведке, более того, у меня было ощущение, что я полностью живу новой жизнью в другом мире и в этот раз приезжаю в США исключительно в рамках своих частных интересов. Однако знание все еще актуальных «сов. секретных» сведений отличает бывших офицеров разведки от обычных пенсионеров. По этой причине я связался с представителем СВР Ю. Кобаладзе, чтобы у меня не было каких-либо проблем с внешней разведкой по поводу моей поездки, несмотря на то что прошли годы с тех пор, как я был вовлечен в чувствительные и деликатные разведывательные операции. Больше того, уже после телефонного разговора с Кобаладзе я приехал в Ясенево, чтобы обсудить не оставлявшую меня в покое мысль: поскольку в американской печати освещался факт моей работы с Эймсом, существовала вероятность вербовочного подхода ко мне со стороны спецслужб США. В СВР мне было сказано, что я не смогу дать какой-либо компрометирующей информации на действующую агентуру разведки и нет каких-либо причин для запрета моего выезда в США.
Вашингтон еще больше похорошел со времени моего отъезда в 1986 году. Хотя я был рад вернуться, меня не покидало несколько гнетущее ощущение, что я уже не являюсь частью жизни этого города. На конференции я познакомился с бывшим помощником президента США по вопросам национальной безопасности Брентом Скоукрофтом и Реем Мишлокком, который был начальником отдела в вашингтонском отделении ФБР. Позже я узнал, что это компьютер Мишлокка был «взломан» Хансеном в 1992 году, чтобы доказать уязвимость вычислительной сети ФБР. В тот период Мишлокк был руководителем контрразведывательных операций ФБР против Советского Союза.
Американец не принимал особого участия в нашей беседе со Скоукрофтом, но оживился, когда Скоукрофт предложил вечером отобедать втроем. Я не был в восторге от, как я чувствовал, предстоящих расспросов по делу Эймса, тем не менее принял предложение. Мне хотелось поближе познакомиться со Скоукрофтом, принимавшим самое активное участие в борьбе с «империей зла».
За обеденным столом беседа носила дружеский характер. Генерал, казалось, был искренне заинтересован узнать мою точку зрения, почему Эймс пошел на сотрудничество с Москвой. Однако я понял основную цель моего приглашения — позволить скромно сидящему и большей частью молчавшему Мишлокку попытаться лучше меня изучить. После обеда он подвез меня до отеля, в котором я остановился. Когда, прощаясь с ним, я сказал, что больше его не увижу, он настоял, что утром подвезет меня до места, где проходила конференция. Я позвонил Платту и напомнил ему о данном им обещании, что меня не будут пытаться вербовать. Он заверил меня, что он сделает все необходимое, и до конца моего пребывания в США никто меня больше не беспокоил.