Английское посольство «обслуживали» около пятидесяти сотрудников Седьмого управления. О своих подопечных они знали почти все, включая места их проживания и машины, на которых они ездят. Обычно за Чизхолмом наблюдение велось через день в течение всех 24 часов суток. Когда он покидал посольство, его, как правило, сопровождало не менее трех автомашин сотрудников. Перемещения его жены также контролировались. Часто видели, как она гуляла с двумя их маленькими детьми в парке около дома в северной части Москвы, где проживала семья английского дипломата. В этот день, когда она вышла из дома и пошла пешком, наши сотрудники последовали за ней. Скоро было замечено, как она вошла в подъезд обычного жилого дома. Она пробыла внутри несколько минут и вышла, поправляя свою юбку, показывая, на случай, если за ней кто-то наблюдал, что у нее внезапно возникли проблемы с нижним бельем и она была вынуждена что-то быстро исправить.
Когда сотрудники наружного наблюдения уже были готовы опять последовать за ней, один из них обратил внимание на мужчину, быстро выходящего из того же подъезда. Это прошло бы незамеченным, если бы не одно обстоятельство — он вошел в подъезд сразу за женой Чизхолма. Можно было, правда, отнести все это к случайности — человек просто живет в этом доме. Но такое совпадение казалось несколько странным. Сотрудник быстро сообщил коллеге, что он заметил, но пока они обсуждали случившееся, подозрительный мужчина исчез.
Выслушав, что сказал мне по телефону Федоров, я не придал этому большого значения; такого же мнения был и Федоров. Однако мы согласились, что об этом факте следует доложить начальнику отдела Маркелову, что и было сделано. Реакция Маркелова была другой. Он приказал объявить выговор сотрудникам Седьмого управления, которые упустили подозрительного мужчину. Весь наш отдел был поставлен «под ружье». Все сотрудники получили приказ искать человека, который провел несколько минут в подъезде, в который заходила Жаннет Чизхолм.
Если бы бригада наблюдения «взяла след» этого человека, инцидент не привлек бы внимания ВГУ. Однако совершенная ошибка и последовавшие за этим выговоры сразу сделали эту фигуру объектом повышенного интереса. Тем не менее, я полагал, что со временем все успокоится. Я ошибался. На следующий день — в канун Нового года, — когда мы все еще пытались его разыскать, позвонил Федоров: «Его нашли!».
Как бы это ни было неправдоподобным, это было сущей правдой. Тот же самый сотрудник наружного наблюдения(!), который потерял разыскиваемого мужчину сутки назад, был в бригаде, осуществлявшей контроль за обстановкой около одного военного НИИ, расположенного на Овчинниковской набережной Москвы-реки. И вдруг — из здания выходит наш «герой» в форме полковника Советской армии! Какая удача! В отделе царило радостное возбуждение. Теперь сотрудники Седьмого управления уже ни на минуту не выпускали из поля зрения этого полковника. Он был сфотографирован. На снимках мы увидели незнакомца приятной внешности, среднего роста, голова покрыта рыжеватыми с проседью волосами. Седьмому управлению потребовалось немного времени, чтобы установить его личность. Это был Олег Пеньковский.
Вместе с другими сотрудниками английского отдела ВГУ я получил приказ собрать все возможные сведения о Пеньковском и подготовить рапорт руководству КГБ. В течение нескольких последующих дней мы установили, что это был не просто полковник Советской армии, а офицер военной разведки, сотрудник Главного разведывательного управления Генштаба Советской армии. Его прикрытием была должность заместителя начальника управления внешних связей Государственного комитета по науке и технике (ГКНТ) при Совете Министров СССР. В задачи Пеньковского входила работа с приезжающими в Союз иностранными учеными и делегациями, сбор военной и технической разведывательной информации. Пеньковский часто выезжал в зарубежные командировки, недавно он несколько раз побывал в Лондоне и Париже. Как только стало известно, что он является сотрудником ГРУ, начальник ВГУ генерал Олег Грибанов взял руководство контрразведывательной операцией в отношении Пеньковского в свои руки.