Итак, мы снова отправлялись на поиски. Заехали ненадолго в Пуэрто-Легизамо — запастись продовольствием, отправить домой киноленты, отослать отчеты и письма и получить почту — и двинулись вверх по Путумайо и дальше по сказочной Каукае.
Мы плыли по Каукае на длинной пироге, время от времени отправляясь в разведку на лодчонке Вильямисара. Узкие кебрадас — извилистые протоки, прегражденные буреломом, — приводили нас к озеркам и болотам. Совершали мы также долгие, утомительные пешие переходы по заболоченным джунглям. На каждом шагу нам попадались пресмыкающиеся, ядовитые и неядовитые — и ни одной анаконды. Правда, следов было сколько угодно, но и только. Мы твердо решили не сдаваться, хотя бы пришлось проторчать в этом нездоровом краю и месяц, и два. Даже малярия, уже поразившая двоих участников экспедиции, не могла поколебать нашей решимости.
Однако было обстоятельство, которое не позволяло нам долго ждать: приближался сезон дождей, а с ними и конец всем нашим надеждам.
Мы усилили поиски, находились в движении с рассвета до сумерек, отменили все выходные дни. И наконец на одном из маленьких притоков Каукаи наши усилия увенчались успехом!
Семиметровая анаконда, толщиной чуть не в телеграфный столб, имела неосторожность выбраться на сушу — тем самым судьба ее была решена!
Мы набросились на нее впятером, вооруженные жердями с рогаткой и арканами, а главное — твердой решимостью не дать змее уйти. Завязалась отчаянная борьба, с акробатическими номерами. Мы тянули, дергали, катались по грязи, мы ругались, кричали, обливались потом… Анаконда шипела и кидалась во все стороны, пытаясь захватить кого-нибудь в свои объятия. Тем временем Курт один устроил вокруг нас и змеи настоящий хоровод в поисках точек для съемки. Он был вездесущ, забирался чуть не в самую пасть анаконде! Вот это оператор! А Олле Булин колдовал над магнитофоном, от волнения рвал на себе бороду и время от времени щелкал затвором фотоаппарата. Режиссер Торгни махнул рукой на свои режиссерские обязанности: вместе со всеми остальными он с упоением отдался схватке. Анаконда сама обеспечивала режиссуру!
Но вот представление окончено. Анаконда поймана, мы вталкиваем ее в предназначенный для этого большой ящик. Все, в том числе анаконда, смертельно устали.
— Слава богу, — вздохнул Торгни, — теперь наше рабочее название «Анаконда» оправдано!
— Не трать зря слов, — отозвался Курт. — Доставай-ка лучше бутылку с виски!
20
ПРОЩАЙ, АМАЗОНАС!
Нам удалось поймать еще двух анаконд — одну примерно такой же длины, как сеньорита Ана, вторую поменьше, длиной всего в полтора метра. Вместе с нашей семиметровой пленницей они после возвращения экспедиции в Пуэрто-Легизамо жили временно в ящиках в доме, который любезно предоставил нам доброжелательный начальник заставы.
Посещение пограничной заставы, ставшей штабом экспедиции, всегда было для нас чем-то вроде праздника. Мы неизменно встречали самое заботливое отношение, ели и пили вкусные вещи, спали на белых простынях. Поверьте, что это немало значило после похода в джунгли. Странно, как много может означать пища… Под конец экспедиции мы говорили преимущественно о том, что будем есть, когда вернемся в Швецию. Рекомендовали друг другу хорошие рестораны, придумывали меню обедов, вспоминая самые лакомые блюда. Если кто-нибудь бился об заклад, то обязательно на завтрак, обед или ужин в Швеции. Я сам проиграл Торгни завтрак в «Рише»: салат «весткюстен» и «а ля доб», — а также ужин с омарами в «Хассельбаккен». Впрочем, нам действительно не вредно было отъесться. Когда отряд вернулся в Пуэрто-Легизамо от кофанов, то выяснилось, что мы не в меру похудели, потеряли самое малое девять килограммов каждый, а Олле — целых тринадцать. Со здоровьем тоже не ладилось. Курта мучила тяжелая форма дизентерии, мы с Лино страдали от малярии. Кроме того, у меня было что-то с глазом. Это началось еще во время первой экспедиции; доктор прописал мне тогда абсолютный покой. Понятно, что мне не стало лучше от того, что я вскоре отправился в новое путешествие.