— Я передам вашу просьбу, — кивнул адвокат. — Выполнит ли ее эсквайр — ручаться не могу.
Ронан не выдержал. Вскочил, принялся вышагивать взад-вперед. Адвокат с невозмутимым видом перекладывал на столе бумаги. И барону подумалось, что сам он и впрямь ведет себя не как уравновешенный человек. Усилием воли заставил себя прекратить метания, усесться тоже за стол.
— На случай, если эсквайр не найдет времени с вами увидеться, — заговорил адвокат. — Он просил передать, что от вас не требуется ничего. Только сохранять спокойствие в ходе судебного заседания.
— Сохранять спокойствие, в то время как меня выставляют сумасшедшим, — пробормотал Ронан.
Он с трудом удержался, чтобы не вскочить снова.
— Ваша светлость. Я, со своей стороны, прошу вас мне довериться. И предоставить выстраивать вашу защиту так, как это необходимо, чтобы вы понесли минимальный ущерб. Дело серьезное — речь идет о нарушении королевского указа. И свидетелей — больше десятка.
Любопытно только, что даст эта так называемая линия защиты, построенная на предположении о его безумии. Бросит тень и на него самого, и на род Гревилль. И что дальше? Дом скорби вместо рудников? А нет ли в действиях эсквайра вреда для рода Гревилль в частности и аристократии Манора в целом?
— А когда назначено судебное заседание?
— Пока не назначено, — юрист покачал головой. — Эсквайр собирает какие-то дополнительные сведения. Какие именно — он не уточнял.
Ну, еще бы! Что за сведения еще могли понадобиться Гото? Тянет время — непонятно только, зачем.
— Я могу написать письмо отцу? — осведомился Ронан после недолгого раздумья.
— Письмо? Не уверен, что я имею право, — адвокат нахмурился.
— Бумага, чернила и сургуч у вас при себе есть, а кто именно и что писал — так за нами вроде не следят, — барон нахмурился. — И вас на выходе едва ли обыщут!
Этот человек лет восемь служит его семье! Не может быть, чтобы он участвовал в сговоре против Гревиллей.
Видит Творец, он не хотел тревожить отца! Но оградить его ото всего происходящего сейчас уже невозможно. Так что обратиться придется к нему. Сам Ронан сидит под замком и сделать ничего не может. Нужно сообщить ему о своих соображениях по поводу Гото и его удивительной идеи. А еще — нужно сообщить ему о Далии. И о том, что если он, Ронан, таки лишится титула и отправится в рудники по приговору суда — род Гревилль не будет прерван. Есть прямой наследник по крови. Пусть и незаконный. Тот, кто должен появиться на свет только через полгода.
Выводя строки, Ронан ненадолго задумался. Гото — один из лучших сыщиков Управления розыска и расследований! Может ли быть, чтобы он оказался врагом Манора?
А что: отличное прикрытие! И нескольких шпионов он уже поймал. Так что уж его-то заподозрят в последнюю очередь. Ронану и самому мысль кажется дикой. Но слишком уж странно выглядят действия эсквайра.
Письмо адвокат принимал неохотно, и это снова разбудило подозрения.
Молодой барон сам понимал, что подозрения в адрес всех и вся — это чересчур. Опять же — что за прок с его подозрительности, если он сам — арестант, сидящий под замком в ожидании суда и приговора? Преступник.
В этот момент он не знал, что просидеть под замком предстоит еще седмицу с лишним. А адвокат не объявится больше до самого суда.
*** ***
Агнес опустилась в глубокое кресло.
Сколько она здесь уже не была — года два-три? Мать-настоятельница всегда принимала ее с улыбкой и добрым словом — сколько бы она ни отсутствовала перед тем. Она всех принимала — заблудших, запутавшихся, уставших. Для каждого находила душевное тепло и слова утешения.
Кабинет совсем не изменился с тех пор, как Агнес была здесь. Он, кажется, за эти годы вовсе не менялся.
Те же светлые шторы на окнах и простой ковер без рисунка на полу. Те же кресла — для посетителей мягкие, с подушками, для хозяйки кабинета — с твердой высокой резной спинкой и подлокотниками без обивки. Тот же шкаф с реактивами сбоку и небольшой лабораторный стол для опытов, отгороженный магической ширмой. Те же шкафы с книгами — не только о целительском искусстве, но и по теории магии, философии, географии, истории. Матушка имела весьма широкий круг интересов и была отлично образованной женщиной.
Уж если где и сумеют отыскать в ауре следы влияния на разум — то только здесь. В обители, где Агнес некогда провела три с половиной года.
— Алвар Кеннет? — переспросила мать-настоятельница, покачала головой.
Она не высказала ни слова укора. Но Агнес и сама поняла.
— Так уж вышло, что мы столкнулись, — пояснила она. — Это дело, о поджоге поместья Гревилль. Он разыскивал следы Фионы… в смысле — баронессы Гревилль.