— Игольной и Рыночной улиц, — закончила за него Агнес.
— Полагаю, следующим шагом будет признание бастарда.
Ну да! Даже если Ронан отправится в рудники или дом скорби — род не будет прерван. И у старого барона останется смысл жизни. Горько осознавать, что линия твоя угасает…
Вот только все это не дает ни единой гарантии безопасности для Фионы. Скорее — напротив. Не станет ее — и получивший звание вдовца Ронан сможет жениться на своей Далии, отец которой к тому моменту получит титул. Да, формально — но кому какое дело, если род продолжится?
Ну, а для Гото… нет беглой баронессы — нет и проблемы. Нет скандала.
— Харви не допустит облавы в усадьбе, — поведал посерьезневший журналист. — Он ни за что не сознается вслух. Но он не допустит, чтобы с той девчонкой что-нибудь стряслось.
— С какой девчонкой? — искренне удивилась Агнес.
— Со служанкой. Как ее — Кики или Кайли… Лоу, кажется, — он нахмурился. — Словом — вы ведь тоже ее помните.
— А! Ну да, я же видела ее вчера, — она кивнула. — Когда рабочие восстанавливали дверь.
Задумалась мрачно. Не допустит Гото, как же! Что он сможет поделать, если решение примет королевская палата?! Да его даже в известность не будут ставить — не то, что спрашивать. Да и узнает он — самое большее, что сделает, это найдет способ удалить из усадьбы эту самую Кики Лоу. Вернее, не Кики — Кэнди. Она же только вчера обращалась к девушке по имени!
— Ваша светлость, — окликнул журналист. — Не стоит гадать на листочках шоя — сейчас от этого не будет проку. Позвольте пригласить вас завтра в оперу!
— В оперу?! — Агнес, не веря ушам, уставилась на него во все глаза.
— А чем вы намереваетесь заняться в ближайшую седмицу? Терзаться тревогой, ждать и считать минуты? Чего доброго, снова отправитесь к дому подруги. Наплевав на мое предупреждение.
— О. Так вы намереваетесь меня отвлечь.
— Почему нет? — он хитро взглянул на нее. — Мы целый месяц провели в глуши, а Лестер оказался до крайности скучным городом.
— Для тех мест Лестер — весьма крупный и оживленный город, — вступилась Агнес. — Впрочем, вы правы: я уже несколько дней, как в столице. И непростительно пренебрегаю этим обстоятельством, — она криво усмехнулась.
Если Стэнли Лонгман до сих пор в столице — наверняка терзается недоумением: почему она по сей момент не возникла на его пороге и не потребовала объяснений! Уж он-то прекрасно знал, что на просьбу не писать больше и не искать с ним встречи ей было бы начхать. Вот только что-то переменилось в ней за те дни, что прошли с нелепого налета на нее в комнате постоялого двора. То-то смешно будет, если они столкнутся завтра в опере!
Хотя бы ради одного этого стоило принять приглашение Крио.
— Итак? — журналист выразительно приподнял брови.
— Едемте, — она невольно рассмеялась. — В одном вы правы — не изнывать ведь от безделья и неизвестности!
Глава 35
Агнес предположить не могла, что мимолетная мысль накануне окажется пророческой.
Она торопливо отвернулась, заметив, как перекосилось лицо Лонгмана, оказавшегося в каком-то десятке шагов от нее и Крио. Журналист — спасибо ему за это — сделал вид, что ничего не замечает. А вот спутница Лонгмана — юная Виргиния Уайетт — заметив перемену в лице спутника и безошибочно определив ее причину, нахмурилась. И принялась что-то втолковывать Лонгману.
— Мне сейчас искренне жаль графа, — хмыкнул Крио, старательно глядя в сторону.
— Граф не из тех людей, что соглашаются на роль жертвы обстоятельств, — отозвалась Агнес. — Обстоятельства и свою судьбу он предпочитает ковать сам!
В конце концов, он сам выбрал невесту! Да и в целом — сам всё решил.
Неизвестно, что ответил Стэн на пылкую тираду невесты. Но та вспыхнула и, круто развернувшись, направилась прямиком к Агнес с ее спутником. Брови сошлись на переносице — ну прямо-таки воплощенная решимость! Та коротко фыркнула. И, подхватив журналиста под руку, развернулась к девице спиной.
В конце концов, та не ее подруга! И она не обязана предполагать, что Уайетт собралась поведать что-то именно ей. Она вообще не обязана была ее замечать.
Огромное зеркало отразило застывшую фигуру и перекошенное негодованием лицо Вирджинии Уайетт. На нее оглядывались — как-никак, одна из самых завидных невест в высшем свете Манора. Одна из самых блестящих юных леди общества. Яркий свет люстр заливал ее фигуру, подчеркивая каждую складку великолепной струящейся юбки, сдвинутые брови и сжатые в тонкую линию губы, стиснутые в ярости кулачки.