— Давай, не ворчи — я же волнуюсь.
— Знаю мам. Не волнуйся. Все хорошо, я тут, и никуда не денусь. И с папой тоже все будет хо-ро-шо! Я уверен.
На следующий день ничего не изменилось. Все та же тишина сотовой связи, и уже почти севший в ноль мобильник, отсутствие света, воды — горячая вода стала совсем холодной и уже не течет, а просто капает из крана. Отсутствие газа в конфорках плиты, и чуть теплые батареи, в которых что-то неустанно скрипит и булькает.
В квартире похолодало еще сильнее, вынуждая одевать на себя уличную одежду. Даже мне! Ведь ресурсов тела у меня сейчас немного, и, я еще ночью подумывал утечь на улицу прогуляться. Не срослось, но быть может, этой…
Нет! Не буду тихушничать! Хотя из продуктов остался только хлеб, пол палки колбасы, да то, что надо готовить — крупы, мука, макароны. Хоть ставь буржуйку прямо средь квартиры!
В дверь постучали.
— Сиди, я сходу посмотрю. — проговорила на это мать, вздрагивая, и пошла в прихожую, крадясь, как ей кажется, бесшумно.
Нет уж! И прихватив с собой самый лучший из кухонных ножей, и пополз следом, притаившись за стеночкой.
— Кто там? Поинтересовалась мать, старясь скрыть волнение.
— Соседка. — ответили из-за двери примерно таким же голосом — извините, а у вас нет радио или сотового телефона?
Щёлкнул замок двери и мать пустила гостью внутрь — еще более напуганную чем она сама, и с синяком под глазом, женщину.
Которая, в один момент, едва не сорвавшись в истерику, поведала душещипательную историю о муже, и о сыне. Последний, остался праздновать новый год у бабушки в соседнем квартале, а первый — вчера с утра пошел его проведать и так и не вернулся. Она пыталась его остановить, за что собственно, и получила под глаз.
Да, от мужа, и теперь вот места себе не находит, как жить без них — на чем запал мужества гражданки окончательно иссяк, и дама — разревелась. Пришлось мне отпаивать валерьянкой и её — мало мне собственной матери в плаксах! А потом еще и смирятся с тем, что она пока побудет у нас — ей нужно успокоиться.
— Нет! Я домой пойду! Вдруг мои вернутся, а меня там нет! — дернулась дама, стоило хоть немного отойти от шока.
— Да куда ты пойдешь! — усадила её обратно мать, но подумав, решила что пойдет, и мы её проводим.
Написала отцу записку о нашем местонахождении на случай если вдруг придет он, а нас нет, и придерживая под локоток, повела женщину в квартиру на этаж выше нашей.
— Нда… — не смог сдержать эмоции я, аккуратно выглянув из окна квартиры тетки, пока мать на кухне заговаривает хозяйки зубы.
И у неё, между прочем, неплохо это получается! Сама вон даже повеселела, пытаясь развеселить «подругу». Уу… альбом достали! Ну это всё… а вот за окном картина не радует.
Оно, выходит на другую сторону дома, не во двор, а на улицу, где даже ездил троллейбус, и не так далеко от дома была его остановка. Ходил он тут правда редко, но сейчас, боюсь, ходить вообще не может.
Какая-то некрупная машинешка, чей вид по остову мне опознать никак не удаётся, протаранила один из столбов в трёхстах метрах дальше по улице, загорелась, и сгорела дотла. Тушить её похоже и не пытались, так как пожар с этой машины перекинулся на соседние, припаркованные на обочине. И как следствие — целый ряд полностью выгоревших машин.
Ну а в результате пожара — провода оборваны, и даже сожжены, линия электропередач троллейбусов нарушена, и ходить данный вид транспорта по данному направлению не сможет еще долго. Ну и да — остова машин никто тоже так и не убрал, как видно с самой новогодней ночи, что их уже даже припорошило снегом.
Но этот пожар не столь уж печален для эмоций! Как тот, что пылает до сих пор факелом из земли в противоположной стороне улице. Похоже там газопровод, ведь иначе и не объяснить огненный смерч, рвущейся из земли на добрую десятку метров. Не магия ведь это, в самом то деле?
Не нравится мне всё это. Ой, не нравится! Что-то прямо фильмы про апокалипсис вспоминаются… Зато вполне нормально зашли черствые как камень булочки и минералка! И фотография парнишки лет четырнадцать в курсантской форме и при пагонах — Пля.
Зато мама с теткой, звали которую «тетей Надей» окончательно успокоились, взбодрились, и решили начать действовать! И для начала — они шустро, очень шустро! Обошли все квартиры, и пообщались со всеми, кто им ответил. Пусть и с некоторыми через дверь.
Узнали все, что жильцы думают о текущей ситуации, пополняли свои ряды еще двумя мадамами пред пенсионного возраста с девятого этажа, и мужиком солидного, боксёрского вида с первого, и пошли в наступление на соседние подъезда.
Не прошло и пары часов, как средь двора уже собралась толпа галдящих активистов, и конечно же высыпала на свежий снег кучка прихваченных с собой детишек. Я, с последними. К взрослым, меня не пускают. Но и уши мне не затыкают.
— Телефоны молчат, радио…
— Да глушится твоё радио!
— Да, издает какие-то странные звуки, вроде и помехи, но какие-то странные и тоже молчит.
— Даже таксистская рация и то молчит!
И куча подобной реплик, намешанных со вздохами и причитаниями в равных пропорциях. Всех их, конечно не переслушать. И всем им, верить естественно не стоит, но кое какие сведенья подчерпнуть можно, пока меня не втянет в свои игры малышня!
— отстань, иди с другими поиграй! Отвали, говорю! Сейчас в лоб дам! Ну вот, теперь реви. Вон, и мамка идет… сейчас наверное скандалить будет!..
Нет, обошлось, просто сурово глянула и увела достающее чадо, что намеков не понимает.
— Семенов уехал к центру и так и не вернулся.
— А мой то, мой пошел метро проверить, так тоже нет!
— Кто-нибудь вообще возвращался из-за приделов двора?
Как выяснилось, и выбирались, и уже разведали, но — хороших вестей это не дало. Где пожары, где — завалы! Где разрушенные дома и следы от перестрелок. А кое-где вообще блокпосты стоят, с молодчиками-автоматчиками, что стреляют во всех и без предупреждения.
— Что творится, что творится…
— Я близко не подходил, но с крыши видел — большая такая воронка на месте стадиона!
— Какой ужас! Что творится…
— Лёша! — издала пронзительный визг одна из дам, и из толпы пробкой от шампанского, которое взболтали и к батареи поставили, выскочила уже хорошо знакомая мне соседка Надя.
— Держи её, пока не убилась! — среагировала какая-то другая тетка, и соседку тут же догнали, и даже кое-как поймали.
А вот успокоить к несчастью так и не смогли, и она так и продолжила вырываться, пытаясь высвободится и бежать, бежать к родным! К мужу! К сыну! К матери! Что жила как раз недалеко от стадиона.
Так что моей матери, и мне, вновь пришлось принять на себя роль психологов-зубозаговаривателей, попутно спаивая беднягу, ведь из всех успокоительных, нашлась только водка.
— Эй! — возмутилась мать, когда я отобрал у неё бутыль, что она решила вдруг, запрокинуть и в себя, да еще и из горла.
— Не стоит тебе пить.
— Не тебе ре… — хотела сказать она в ответ классическую фразу о моем месте, но обожглась об полный холодной решимости мой взгляд.
— Да когда ты такой стала! — все же отобрала она у меня бутыль, сделал глоток, и, морщась, отдала обратно — На, убери от меня подальше! — вновь натягивая улыбку.
Продолжив ворковать уже ничего не соображающей соседке, что все будет хорошо и что сын-кадет, ни за что бы не погиб бы в дурацком взрыве сам, и бабке бы своей не позволил. А муж её, просто ушел их искать… ну и вообще! Кто сказал, что этому малознакомому типу, с улицы! Буквально, с улицы! Можно верить? Вот! То-то же!
Холодает — подумал на это все я, глядя на мир сквозь прозрачную жидкость, и спрятал её под куртку. — А ведь скоро такими темпами в квартирах станет столь же «комфортно» как и на улице!
Батарее уже сейчас чуть тепленькие! А если еще хоть чуть-чуть похолодает… а уж если где-то прихватит, примерзнет… что вполне возможно, учитывая напрочь выбитые окна в некоторых квартирах…