— И где же ты можешь прятаться? — громко вопросила Маркелова, словно ожидая подсказки от мягкой игрушки.
Груда коробок и пластиковых контейнеров в чулане заставила серьезно попотеть. Игорь Алексеевич слыл умнейшим человеком и уважаемым профессионалом в своем деле… Но, по сути своей, он был обыкновенным мужчиной, не умел поддерживать порядок в доме, вернее, делал это как мог! Никакой системы в сортировке и хранении вещей. Все ненужное барахло беспорядочно поселялось в кладовке. Найти здесь что-либо не представлялось посильным. Но именно за этим Кристина и пришла сюда. Понять и победить невозможное. А потому, как говорится, глаза боятся — руки делают! Вскрывая один картонный ящик за другим, бывшая обитательница квартиры тщательно осматривала содержимое в поисках той самой игрушки.
— Да уж, папочка… Однажды я приду и наведу здесь порядок! — дважды чихнув от скопившейся в воздухе пыли, произнесла Маркелова.
Одним из последних на глаза попался неприметный черный ларчик на манер тех, что фигурируют в русских сказках. Недоверчиво отперев замки, Кристина просияла мгновением позже. Вот он! Попался!
— Ну, здравствуй! Давно не виделись. — усмехнулась девушка, хлопая медведя ладонью, словно в наказание. — До чего же ты грязный. Хочешь в стирку? — прищурилась она в напускной строгости, ответив самой себе дурацким голосом — Нет, только не это!
Квартира, в которой прошло детство Кристины обладала удивительным свойством. Тут всегда становилось легко и беззаботно. Словно время откатывалось назад, превращая Маркелову в Синицыну и отнимая у нее попутно груз тревог и печалей… Мишка не был частью воспоминаний, но обладал той же магией, что и китайские куклы барби с огромными лысинами в районе макушки. Он заставлял улыбаться и вспоминать времена, когда Кристине не было нужды о ком-то заботиться. Когда весь мир, усилиями Игоря Алексеевича, крутился вокруг не по годам серьезной малышки.
— И когда все успело так поменяться? — очередной риторический вопрос сорвался с губ и Кристина направилась в ванную, чтобы постирать в раковине запылившегося медведя.
Уже выкручивая вентили горячей и холодной воды, Кристина застыла в причудливом осознании: стоит мылу коснуться игрушки, она потеряет свое значение. Отпустит его вместе с ароматом ладоней матери, что, наверняка, еще можно услышать в этой неказистой, неумело сшитой зверюшке. Да и потом, неизвестно чем она набита и как содержимое воспримет контакт с водой… К чему рисковать?
— Представляешь, малыш, я ведь чуть тебя не сгубила! — прошептала Маркелова, вспомнив, как однажды постирала любимого плюшевого льва, а тот, словно в отместку, сгнил и начал дурно пахнуть. — Интересно, что у тебя там, в животике? — большие пальцы девушки попытались размять брюшко медведя, но этому помешала сорочка из грубой мешковины.
Расстегнув крошечные пуговицы, Кристина, к собственному изумлению, обнаружила небрежный шов, скрепленный расползающейся нитью. «Непорядок!» — мысленно заключила Маркелова. — «Сейчас мы тебя подлатаем…». Сыскав набор для шитья, она уселась на диван, под самую яркую из ламп, чтобы отчетливо видеть «пациента».
— Для начала избавимся от старых швов… — прокомментировала девушка, проходясь ножницами по ослабшим узам.
Медведь, что в представлении Кристины должен был заворчать или, на худой конец, недовольно цокнуть, остался нем. Старая нитка покинула его плюшевое тело, позволив искусственной ране разойтись в стороны. Глазам открылся посеревший синтепон, сбившийся в комочки. Маркелова подумала, что было бы неплохо расправить их до того, как прореха вновь зашьется. Бережными движениями она принялась исполнять задачу и, практически сразу, ощутила нечто чужеродное во чреве игрушки. Что-то твердое и угловатое. Пуговица? Не похоже… Запустив пальцы глубже, Кристина ухватилась за квадратик и потянула на себя. Сердце ускорило бой от осознания того, что это был обыкновенный тетрадный листок, многократно сложенный и скрепленный обрывком скотча.
— Боже мой… — все, что сумела произнести девушка в попытках деликатно устранить липкую ленту.
Слезы хлынули безудержными ручейками в тот момент, когда это удалось и взгляду предстало самое настоящее письмо:
«Моя милая, сладкая девочка! Моя Кристина! Я решила написать это послание прямо сейчас, даже несмотря на то, что твоя душа еще не поселилась в моей утробе, а до твоего появления на свет остается долгих двенадцать месяцев… К несчастью, нам с тобой не отмерено много времени вдвоем. Это я чувствую… нет, знаю наверняка! Единственное, на что надеюсь — успеть наглядеться в твои огромные карие глаза, что так часто вижу во снах. Самое большое из желаний — отвести тебя в школу, увидеть как улыбаешься от первой полученной пятерки, а может и золотой медали… Что дальше — одному лишь Богу известно. Именно поэтому я решила оставить письмо. Молюсь, чтобы однажды ты нашла его и в то же время боюсь этого, ибо ведаю, что случится это в страшный час. Думаю, к тому моменту ты и сама все поймешь про меня, про себя и про ту силу, что мы с тобой делим. Как бы там ни было, постарайся быть мудрой и справедливой. А еще — слушай зов сердца! Не потому что можешь или должна, а только ввиду того, что нет у тебя другого выбора. Такова твоя доля. Со своей я уже смирилась. Меня привели в этот мир, чтобы я родила тебя. Это большая честь и ответственность. Не сердись на судьбу за мое отсутствие. Как говорится, неисповедимы пути господни… и, если он решил все устроить подобным образом — так тому и быть! Помни о том, что я всегда с тобой. Сердцем, разумом, душой… Обратись ко мне, когда жизнь повергнет в пучину отчаяния и я протяну руку помощи! Люблю тебя, моя крошка! Твоя Мама Оля…»