— Уже продумали. На лечение отправится ученый наш. Ждет команды, как манны небесной. Никифор ваш расстарался. Запас ангидрида и вся лабораторная посуда упакованы.
— Тогда не мешкай. Видишь, наши ждут.
— А ты о чем думаешь? — Спрашивает меня Алена.
— О воздухе, огне и связи.
Утром я отвез ее в Зимний, дождался, когда встретят. А сам направился в Аничков дворец, где назначена аудиенция. Ждать долго не пришлось. Меня провели в небольшую комнату. Николай Павлович сразу приступил к делу:
— Мне доложили о происшедшем. Я хочу услышать о ваших невзгодах от вас лично. Единения с народом не вышло?
— Я не знаю сути доклада. Но расскажу как есть, — вздохнул я, — самые доверенные лица соблазнились на высокие доходы и решили действовать самостоятельно. Я ни слова не сказал и решил собрать тех, кто еще желает остаться со мной. Таких оказалось большинство.
— На вас было покушение?
— Да, пуля попала в индейский медальон, какой я Вам показывал.
— Это событие обросло забавными легендами.
— Ничего фантастического.
— Бунтовщики убиты?
— Мои люди защищали меня. Кто из изменников держал оружие, тот погиб. Остальные изгнаны с моей земли без прочего ущерба.
— Как получилось, что за вами пошли, не имея чаяний на обогащение? Или сведения о золоте все же просочились?
— «Поистине велик тот, с кем каждый чувствует себя великим», — вспомнил я любимого мной Честертона, — даже если проболтался кто-то, это не изменит ситуацию. Они надеются на счастливую жизнь. Я даю им такую надежду. Они ждут признания. Со мной они его получают без учета чинов и званий.
— Вы забыли историю. Чернь кусает кормящую руку и разрывает на части благодетелей.
— Очень даже помню. Кусает, когда ничем не занимается. А если все время движение вперед, то не до кусаний. Все стремятся вместе с тобой к звездам и к славе.
— К звездам, в смысле, к орденам?
— Нет, в смысле, к бесконечности. Тогда все равно, что на столе и что надето на теле. Есть высшая цель. И самые резвые находят себе применение. А кто задумает кусать, тому в зубы. При всеобщем одобрении.
— Свежий взгляд. Прогресс, как скрепа для народа.
— Именно. Только в движении можно найти свое место. А это стремление вперед или война с внешним врагом.
— Но тогда нужно ставить все новые и новые цели, давать новые идеи?
— И я собираюсь этим заняться.
— С вашими капиталами это под силу. Но все же кроме благих пожеланий и красивых речей о благе народа есть еще что-то. И мысль эта не дает мне покоя. Найдите для меня то- же, что искали в Америке. Статую или книги, икону или перстень, не знаю. Должен быть ключ.
— Пока подвижек нет.
— Поймите, Зарайский, я хочу управлять народом, который понимаю. И который понимает меня, — Государь посмотрел в сторону.
«Страшно далеки они от народа». Так можно сказать про любую российскую власть. И я не хочу, чтобы так говорили про меня.
Конец второй книги