Это произошло в Италии, в порту Савоны, которую они изначально выбрали для базирования и откуда им предстояло двинуться в сухопутное путешествие в Лигурийские горы. Но до этого предстояло отыскать небольшую верфь на отшибе, где можно было бы поднять яхту из воды и почистить ее днище, которое за время долгого плавания обросло ракушками и водорослями. Гленн оставил дежурить на яхте Скотти и Магнуса, а сам отправился на поиски такой верфи, где бы его яхта не особенно бросалась в глаза, пока они будут отсутствовать.
Посетив за день несколько верфей, он остановился на самой захудалой. Место было тихое, и он сумел договориться с хозяином верфи, который имел в помощниках трех взрослых сыновей, что на следующий день доставит туда яхту. Теперь оставалось нанять грузовик и трейлер. Этим должны были заняться на следующий день Уилсон с Кейджем, после чего можно было отправляться в горы к заброшенному руднику.
Оттягивая свое возвращение на яхту, Гленн решил заглянуть в портовый кабачок. Час был уже поздний, у стойки бара и за столиками сидело всего несколько человек. Гленн сел за пустой столик в углу, заказал себе жареное мясо, бокал красного вина и немного расслабился. Вино было терпкое и приятное на вкус, и Гленн пил его небольшими глотками, размышляя о перспективах затеянного путешествия, о хитрости и жестокости Уилсона, о слабости Кейджа. Боковым зрением он заметил, как вошли два дюжих итальянца, которые направились в его сторону, и напрягся. Но итальянцы тихо уселись за столик по соседству и заказали бутылку вина. Не успел Гленн подумать, что пора ему уходить, как дверь снова отворилась и впустила девушку. Появление одинокой девушки в портовой забегаловке в столь поздний час привлекло к себе внимание всех находившихся там мужчин, за исключением двух итальянцев, сидевших по соседству. Гленн удивился, что девушка ничуть не смутилась. Напротив, она смело обвела их строгим взглядом, отчего все разом отвернулись, задержала взгляд на Холландсе и подошла к стойке бара. Пока девушка разговаривала с хозяином кабачка, Гленн успел ее разглядеть. Ее стройная невысокая фигурка была облачена в простое черное платье с небольшим вырезом у шеи. Вьющиеся длинные каштановые волосы спадали на узенькие плечи и спину, короткие пряди закрывали лоб. На вид ей можно было дать лет двадцать, не больше. Должно быть, разыскивает здесь своего брата или дружка, решил Гленн и отвернулся.
— Вы хозяин «Утренней звезды»? — услышал он мелодичный голос.
От неожиданности Гленн чуть не поперхнулся. Девушка стояла рядом с его столиком. Когда она успела подойти? Гленн не отвечал, глядя в большие светло-серые, широко расставленные глаза в окаймлении густых черных ресниц.
— Мистер Холландс? — уточнила она. — Девушка говорила по-английски с заметным, но милым акцентом.
— Да… — справившись с растерянностью, произнес Гленн, недоумевая, откуда незнакомке стало известно его имя.
— Мне надо поговорить с вами. — В ее голосе звучали повелительные нотки, как у человека, привыкшего добиваться своего.
Гленн искоса бросил взгляд на итальянцев за соседним столиком, но те не обращали на них никакого внимания.
— Присаживайтесь, — предложил он девушке. — У вас несомненное преимущество передо мной, вы знаете, кто я, а я не имею чести быть с вами знакомым.
Девушка грациозно опустилась на предложенный стул, и Гленн понял, что ошибся в определении ее возраста. Судя по припухлым, как бывает только у детей, губам, скорее всего, ей и шестнадцати нет. Ему стало не по себе. О чем вздумалось поговорить с ним этому, в сущности, ребенку?
— Я дочь графа Фальконе, — представилась девушка, гордо развернув плечи, отчего под платьем обозначилась ее довольно развитая для такого юного создания грудь. — Но в период наших взаимных отношений вы можете звать меня просто… Филиппа, — великодушно разрешила юная графиня после некоторого колебания.
— Значит, у нас с вами будут отношения? — спросил Гленн и снисходительно улыбнулся, при этом взгляд его невольно соскользнул к ее груди. В небольшом вырезе сверкнула тонкая золотая цепочка с крестиком.
— Это не те отношения, о которых вы подумали, мистер Холландс, — холодно ответила Филиппа, не повышая голоса.
Гленн покраснел не столько от смущения, сколько от непонятного волнения, охватившего его. Он не мог припомнить случая за время общения с Барбарой, хотя видел ее много раз на пляже, чтобы на него так действовало созерцание женской груди. Отведя взгляд, он нарочито равнодушным тоном спросил: