Я пробрался в лагуну по каналу Василиск и там заметил странное судно, идущее по курсу, пересекающему мой. Три длинных каноэ были скреплены друг с другом, чтобы поддерживать большую платформу, на которой теснилось более сорока туземцев, а странное судно двигалось с помощью двух любопытных треугольных парусов, верхние углы которых были вырезаны в форме полумесяца. Однако больше всего меня поразило то, с какой скоростью этот странный плот, который папуасы называют «лакатои», мчался по воде. «Файркрест» скользил по спокойной поверхности лагуны со скоростью шесть узлов, но он безнадежно отставал.
Обогнув мысы Богирохобоби и Элакурукуру, я бросил якорь позади торговой шхуны, недалеко от пристани Порт-Морсби. Было полпятого вечера 10 мая, через двадцать восемь дней после моего отправления из Порт-Вила.
Европейский городок стоял на засушливом и унылом берегу бухты и состоял в основном из коммерческих зданий. Уже становилось поздно, когда на борт поднялся американский яхтсмен и пригласил меня поужинать с ним. После четырех недель полного одиночества было приятно побыть в компании и получить возможность прочитать последние новости в яхтенных журналах моих американских друзей-моряков. Но, увы, это была лишь относительная цивилизация, и весь мой вечер был испорчен, потому что прибор, стоявший позади меня, издавал всевозможные отвратительные и непристойные звуки, которые не должны были бы допускаться в хорошей компании, но которые радиолюбители стараются оправдать, называя их атмосферными помехами.
Я был радушно принят австралийским обществом Порт-Морсби и сыграл много хороших партий в теннис. Там были отличные хардовые корты, расположенные в очень живописном месте, окруженном бугенвиллеями, а неподалеку находилась приятная аллея с красивыми виллами на берегу моря. Хардовые корты были на уровне проведения чемпионата, и я снова был вынужден провести сравнение с нашими французскими колониями в Тихом океане, где спортивные площадки неизвестны.
Я часто играл в бридж с доктором Харсом, увлеченным поклонником тенниса, который был прилежным зрителем матчей Кубка Дэвиса в Австралии, когда Уайлдинг и Брукс были великими звездами тенниса. Мы обсуждали относительные достоинства игры в те дни и в наше время и были единодушны в том, что два великих австралийских чемпиона обладали гением, равным гению лучших игроков современности.
Осборн Гримшоу, сестра которого, мисс Беатрис Гримшоу, известная английская писательница, специализирующаяся на Южных морях, к сожалению, находилась в Австралии, пригласил меня на ужин и подарил мне великолепное копье воина с наконечником из человеческой кости. Меня также принял губернатор Британской Новой Гвинеи сэр Дж. Х. П. Мюррей, который пригласил меня на обед. Сэр Хьюберт был человеком с очень яркой и интересной личностью. Он был чемпионом Австралии по боксу в полутяжелом весе среди любителей в то время, когда лучшие любители были не хуже профессионалов, и уже двадцать лет был губернатором Папуа. Он совершил ряд исследований и глубоко изучил обычаи и диалекты различных коренных народов, находившихся под его управлением. Его беседа всегда была очень интересной, но когда мы заговорили о различных методах управления коренными народами, я был полностью очарован. Он был убежден в опасностях, которые подстерегают первобытные народы, когда они слишком поспешно принимают нашу белую цивилизацию, и он пытался сохранить, насколько это возможно, все хорошее в их древних обычаях, особенно в том, что касалось еды и одежды. В то же время он делал все возможное, чтобы защитить их от эксплуатации торговцами, которые думали только о своей личной и временной выгоде, но не заботились о последствиях для будущего народа. Наконец я встретил администратора, которому я мог изложить свои взгляды, которые он понимал и не отвергал как абсурдные утопии. В моей памяти навсегда останется один из самых приятных эпизодов моего пребывания в Папуа — беседа с этим замечательным человеком, который считал одной из важнейших обязанностей своей администрации защиту и охрану коренных народов. Мои мысли с некоторой грустью вернулись к моим любимым островам в Восточной Полинезии, жители которых так страшно пострадали от последствий белой цивилизации и где быстро исчезающая раса прекрасных людей могла бы быть так легко спасена, если бы белая раса действительно этого хотела.