Он машет рукой в нашу сторону.
– Они кричат и обнимаются. Это неспроста.
Теперь уже и мать смотрит на нас с подозрением.
– Обнимаетесь? Все вместе? Это вы-то? – Она складывает руки на груди. – Отродясь такого не было. Что, черт возьми, происходит?
Делая шаг вперед, Ханна с улыбкой заявляет родителям:
– Я, конечно, извиняюсь, но это не ваше дело.
И закрывает дверь прямо у них перед носом.
Поверить не могу!
Она запирает дверь на замок, поворачивается к нам с Чанк, и мы все трое смеемся, а потом снова обнимаемся и скачем от радости.
Родители даже не пытаются попасть в комнату. Думаю, они вообще не поняли, что произошло.
Ханна падает на кровать.
– Сикс расскажешь?
– Нет, – резко отвечаю я. – Не хочу ее зря обнадеживать. Они, может, вообще не напишут.
– Думаю, напишут, – заявляет Чанк.
– Надеюсь. Но ты сама сказала: не просто так усыновление закрытое.
– Да уж, ждать – самый отстой.
Опустившись на кровать, я думаю о том, каким невыносимо тяжелым будет ожидание. Особенно если эта тетка так и не напишет.
Надеюсь, она понимает, что через неделю я снова позвоню. И еще через неделю. И еще. Буду названивать, пока она номер или имя не поменяет.
Только вот, если она и правда так сделает, придется начинать с нуля.
Радостное возбуждение проходит, и мы постепенно начинаем осознавать, как на самом деле обстоят дела. По мере того как тают наши надежды, мы буквально сникаем.
– Что ж, – говорит Ханна, – если они с тобой не свяжутся, пойдешь на какой-нибудь сайт, где ищут родню по ДНК. И будем надеяться, что твой сын, когда вырастет, сделает то же самое.
– Только тогда Дэниелу нельзя никого убивать, – заявляет Чанк. – Ведь его ДНК сразу попадет к копам.
Мы с Ханной опасливо смотрим на нее, а Чанк лишь пожимает плечами.
– Просто на всякий случай. Я бы не рисковала.
– Ты меня пугаешь, – говорю я.
– А меня пугает, что ты папашей стал! – во все горло вопит Чанк.
Я зажимаю ей рот и осторожно оглядываюсь на дверь.
– Тихо! Они же могут подслушивать в коридоре, – шепчу я, прежде чем медленно убрать руку с ее рта.
Ханна вскакивает с кровати.
– Ой-ой-ой, а вот об этом я и не подумала! Если все получится, тебе придется рассказать родителям.
Я тоже об этом не подумал. Но если мне хоть что-то удастся сделать для Сикс, пусть бесятся сколько угодно, оно того стоит.
Чанк хихикает.
– Ох, братец, тебя ждут больши-и-ие проблемы!
Ханна тоже смеется. Какое предательство! Я бросаю на нее гневный взгляд: думал, мы на одной стороне, а у сестры в глазах опять это ее радостное возбуждение.
– Мне уж было показалось, что мы и правда семья. Теперь вижу – вы двое только и ждете, когда я накосячу.
Открыв дверь, выпроваживаю их из комнаты.
– Проваливайте. В вашей помощи больше не нуждаюсь.
Спрыгнув с кровати, Ханна хватает Чанк за руку и тянет за собой. В дверях она оборачивается.
– Дэниел, мы хотим, чтобы у тебя все получилось. Но нам не терпится посмотреть, какой разразится скандал, когда узнают мама с папой.
– Ужас как не терпится, – поддакивает Чанк.
Заперев дверь, остаюсь один.
Глава 4
Вечеринку решили устроить у Скай, потому что Карен и Джека почти весь день не будет дома. Сикс попросила меня помочь с салатом, но я в жизни не готовил, так что только мешаюсь. Скай занимается сладким – если верить Холдеру, она делает самые вкусные печеньки на свете.
Второе яйцо за две минуты падает на пол, и Сикс уже жалеет, что позвала меня.
– Иди посиди с Холдером и Брекином. Без тебя мы тут быстрее справимся.
Что правда, то правда, обижаться не на что.
Иду в гостиную и сажусь рядом с Брекином. Они с Холдером играют в приставку.
– Выигрываешь, Пудреница?
Нехотя повернув голову, он с раздражением смотрит на меня.
– Целую неделю продержался, не называл меня так. Я уж было подумал, тебя в колледже хоть чему-то научили.
– Чему такому меня могли научить, что я перестал бы называть тебя Пудреницей?
– Даже не знаю. Приличиям?
Холдер ржет, развалившись в кресле. Бросаю на него злобный взгляд.
– Ты-то чего веселишься, Хрен Моржовый?
– Брекин прав, – отвечает Холдер. – Иногда мне кажется, ты начал взрослеть, а потом как брякнешь что-нибудь, и сразу понятно: не-е-ет, ни хрена, вот он старина Дэниел во всей красе!
Я качаю головой.
– Да ты со мной потому и общаешься, что я не меняюсь. Всегда остаюсь собой.
– В этом как раз и проблема, – вставляет Брекин. – Ты не эволюционируешь. Впрочем, какой-никакой прогресс все же есть. Я, например, с тех пор как ты приехал, ни разу не слышал от тебя слов на «о».