– Да какой там ученик, – отмахнулась Нита, выставляя на прилавок приготовленные снадобья, – так, приблудился мальчишка. А насчет Караша не переживай, он о ерунде волноваться не станет.
Аптекарь хоть и болтал, а склянки проверял придирчиво, каждую открыл и понюхал, а парочку особенно дорогих зелий капнул на палец и слизнул. Но деньги выложил честно, теном к теному: с ведьмой лучше не ссориться, да и зелья у Ниты выходили что надо.
– Ой, не скажи. – Федул убрал зелья в потайной ящик и хитро прищурился. – Говорят, что он с местным жрецом на днях встречался. Никак уговорил тебя остепениться?
– А ты давно во все слухи веришь? Мало ли для чего Караш с ним виделся. Может, тот у него мясо заказывал, а вы уже на свадьбе гулять готовы. – Нита усмехнулась, хотя на душе стало пасмурно.
Вспомнились задумчивый взгляд Караша и его недомолвки. Со жрецом виделся, значит… Похоже, не ошиблась она в худших подозрениях. Но до чего ж обидно! Все ведь было так хорошо.
Далась ему эта семья! И как выйти из ситуации с меньшими потерями?
Лучше всего поговорить с Карашем начистоту, но такой разговор не пяти минут дело, а отведенный час почти прошел, Ларс наверняка уже на площади. «Завтра поговорю. На своей территории, – решила Нита. – Там и лазурницы будут, чтобы доходчиво объяснить, отчего одинокой волчице не стоит заводить серьезных отношений».
Пока они болтали, в аптеку зашел покупатель, писарь из администрации. Покрутившись у прилавка, торопливым шепотом попросил мазь от известной сидячей болезни, и Нита чуть не расхохоталась: шептать при волчице – это додуматься надо. Получив желаемое, писарь поспешно выскочил прочь.
– Ты, кстати, в последнее время пользуешься спросом. То мальчишка о тебе спрашивал, теперь вот какие-то приезжие, – рассчитавшись с покупателем, продолжил разговор аптекарь.
Было непривычно тихо: обычно к вечеру народу в аптеке прибавлялось, но сегодня горожане предпочли собираться в каких-то других местах.
– А что спрашивали? – Нита насторожилась.
К ведьме ходили с разными просьбами, и не все она могла выполнить. Или не хотела. Но просители все равно злились, если ведьма отказывалась навести порчу облысения на соседку или проклятие мужского бессилия на изменника-мужа, и пытались выместить обиду на ней самой. У Ниты для таких случаев даже старое ружье дома припрятано было – когда кому-то нужно не клыки или магию продемонстрировать, а что-нибудь повнушительнее и попонятнее. Правда, она сомневалась, выстрелит ли оно при необходимости.
– Хотят к руинам выйти. Искали, кто проведет, – успокоил ее Федул.
Научные экспедиции в развалины Емшана и к тамошнему мертвому каменному древу снаряжали регулярно. Что-то они там контролировали или проверяли, но ходили часто – раза два за лето, а порой и зимой, на лыжах. Впрочем, называть это экспедицией – значило немало польстить, поскольку ходил один и тот же профессор Тарсам с разными помощниками, а проводником они обычно брали Ниту, лучше нее эти леса никто не знал.
Профессор, крепкий мужчина пятидесяти с небольшим, Ните нравился. Серьезный и ответственный, он слушался и не лез туда, куда лезть не стоило, полностью доверяя волчице. А еще ему хватало силы и выносливости, чтобы без проблем выдержать путь, и эти два обстоятельства отлично помогали их постоянному почти пятилетнему сотрудничеству.
Раньше по лесам ходила наставница, но потом она сдала и передала эту обязанность ученице. Нита лес любила и чувствовала себя в нем уверенно, но к Емшану близко не подходила. Полуразрушенный город мертвецов у корней умирающего каменного древа – незабываемое зрелище в лучах восходящего солнца, зловещее и жуткое, и Нита предпочитала лишний раз его не видеть.
– Значит, ты их ко мне отправил? – очнувшись от воспоминаний, уточнила ведьма.
– Ну почему сразу я? Берем проболтался, – нехотя признался Федул. – Мне-то невыгодно поставщика терять, если ты уйдешь, кто снадобья варить будет? А брат – трепло. Но деньги они хорошие предлагают.
– Сколько? – спросила Нита скорее из любопытства, в путешествие она не собиралась.
– Только за информацию пять теномов отдали.