В свободное от борьбы за термос с кофе время эти два персонажа раскапывают древнее инуитское захоронение — круг из камней с обглоданным скелетом в центре; скелет лежит в позе, напоминающей эмбриона. Под бесчисленными легкими взмахами крошечных кисточек кости очень медленно освобождаются от гумуса. Тысячу лет назад этот каменный круг положил конец скитаниям старого кочевника. Ветер унес его душу и углерод-14, но скелет не шелохнулся.
Ноа спокойно обходит бункер и направляется ко второму месту раскопок, к коему он и приписан. Эта площадка — нечто вроде доисторического лагеря, и требуется реконструировать личности обитателей и их образ жизни, опираясь на разбросанный вокруг скудный мусор. Очень сложная задача. Легко изучать оседлые народы, здорово наследившие по всей истории, но далекие образы кочевников приходится воссоздавать практически из ничего: крючок из тюленьей косточки, разъеденный кислой почвой, остатки древесного угля, раковины, попадающиеся среди камней.
Веками остров Стивенсон был довольно оживленным перекрестком. Если осторожно поскрести по поверхности, вы обнаружите следы дорсетских охотников на тюленей, бородатых скандинавов, инуитов культуры Туле, баскских китоловов, индейцев племени наскапи и потерпевших кораблекрушение французских моряков — не говоря уже о горстке археологов, две недели не принимавших душ и возбуждающихся при виде крохотного осколка кремня.
Ноа опускается в канаву, становится на колени, ворошит землю совком, собирает крошечные комочки черноватой земли и аккуратно складывает их в пластиковый мешок. Постепенно обнажается кучка золы. Тысячу лет назад на землю упал глиняный кувшин, вероятно опрокинутый шаловливым ребенком. Ноа закрывает глаза. Он готов поклясться, что слышит всплеск древнеинуитских проклятий.
Отмечая положение кучки в полевом дневнике, Ноа слышит крики. Он высовывает голову из канавы и становится свидетелем пограничной стычки между Говардом и Эдвардом. Ситуация накаляется, и вскоре воюющие стороны начинают размахивать оружием. Говард пытается проломить Эдварду череп совком, но Эдвард, увлекавшийся в колледже фехтованием, уклоняется и парирует удар миниатюрными садовыми грабельками, пытаясь загнать Говарда обратно в канаву. Ноа вздыхает, бросает в пластиковый мешок последнюю горсть земли и бредет к бункеру, не обращая внимания на отголоски битвы.
Чтобы войти в этот, как и в любой другой уважающий себя бункер, необходимо пригнуться. Внутри стены загорожены сотнями белых пластиковых мешков, заполненных землей. Создается впечатление убежища времен Первой мировой войны, что в общем-то и имел в виду Томас Сен-Лоран, любовно давая название своей штаб-квартире. Только здесь нет ни снарядов, ни пуль. Пластиковые мешки, как щиты, защищают от течения времени. Пусть снаружи грохочет XX век, но внутри бункера атмосфера застыла примерно в 500 году до нашей эры.
Посреди хаоса большой стол на козлах прогнулся под тяжестью ящиков с камнями, глиняными черепками и груд картонных картотечных карточек. Сидящий перед кучкой наконечников стрел Томас Сен-Лоран покрывает руки репеллентом «ДИТ».
— Что это за шум снаружи?
— Ежедневные покушения на убийство.
Ноа берет фломастер, ставит номер на своем мешке с гумусом и добавляет его к защитному валу бункера. Очередной вклад в архитектуру военного времени.
Каждый вечер после ужина работы продолжаются при свете фонаря. За мытьем посуды участники экспедиции обсуждают события дня, затем переписывают свои заметки и классифицируют все, что оказывается под рукой. Холод рано загоняет их в постели, каждого — в собственную палатку.
Устроившись в армейском спальном мешке, зажав подбородком фонарик, Ноа разглядывает карту Карибского моря, приколотую к стене палатки. Это все, что осталось от Книжки без Обложки, исчезнувшей одновременно с Арисной. Уже десять месяцев Ноа не видел ни ту ни другую.
Глядя на клубы пара, вырывающиеся изо рта, Ноа думает о Леонарде, который в этот самый момент перемешивает древнюю пыль на острове Гидра в заливе Сароникос. Ноа кажется, что он попал не на тот остров. Он уже не раз подумывал бросить университет, но, не имея удовлетворительной альтернативы, не мог заставить себя выйти в реальный мир. И вот он здесь, дрожит от холода на ложе из лишайника и разглядывает старую карту Карибского моря.