Вывод из этой истории можно сделать один: дон Эдуардо, никогда особо не увлекавшийся чтением, просто не подозревал о вопиющей незначительности своего книжного собрания.
Ноа в одиночестве сидит за длинным столом красного дерева, разделяющим библиотеку пополам. Старинная медная настольная лампа отбрасывает круг света на него, стопку трехцветных конвертов Air Mail/Correo Aereo, ленту марок с изображением морской черепахи и дорожную карту Саскачевана.
Дождь льет без перерыва уже двенадцать дней и двенадцать ночей, грозя затопить остров Маргарита и разбросать пассажиров этого дома по четырем сторонам света. Ноа заперся в библиотеке со своими письменными принадлежностями и, непрерывно бормоча под нос, пытается избавиться от клаустрофобии, вслепую раскидывая сине-красные конверты по канадским равнинам, как будто играет в морской бой на огромной территории.
Склонившись над дорожной картой, Ноа ведет сложные расчеты. Прерии покрыты сотнями кружочков, дат, почтовых кодов, закорючек и отпечатков пальцев. Все эти годы Ноа отмечал каждое письмо буквой х, рядом с которой записывал, когда и откуда послал письмо. Если провести линию через эти х в хронологическом порядке, можно восстановить его маршрут с 1989 по 1999 год: из Саскачевана к острову Монреаль, с острова Монреаль к острову Стивенсон, с острова Стивенсон к острову Маргарита — вся линия наложится (с неизбежными искажениями) на изгиб реки Сури, беспорядочно растущий Саскатун и резервации чипевайан.
— Я тебе не помешаю?
Ноа вздрагивает. Он не слышал, как вошла Арисна.
— Я писал письмо. Заходи. Я почти закончил.
Арисна молча подходит к столу. Ноа только что выбрал адрес (Руло, Саскачеван S4PЗV7) и поспешно пишет его на конверте. Это девятое письмо его матери за последнюю неделю — прямой результат дурной погоды, обрушившейся на Маргариту.
Арисна садится напротив. Она выглядит усталой, то есть более усталой, чем обычно.
Ноа встревожен:
— С тобой все в порядке?
— Более-менее. Плохие новости о дедушке.
— В чем дело? Он болен?
— Болен? Мой дед? Это был бы сюрприз. Старый лис непотопляем. Нет… он исчез.
— Исчез?
— Полиция выдала ордер на его арест. Что-то, связанное с мошенничеством. Я пока не знаю деталей. Сегодня утром обыскали его дом, но деда не нашли: ни дома, ни на работе, ни в его загородном доме.
— Кто выдал ордер?
— Ордера. Их несколько: один от полиции Каракаса, другой от полиции Майами и один от Интерпола.
— Странно. Мне казалось, правительство Чавеса не жаждет помогать американцам.
— Дипломатическое перемирие. Мой дед работал в консульской службе при Карлосе Андреасе Пересе, поэтому нынешнее правительство его не жалует. Но это не все. Поскольку он основной акционер «Тортуга Пабликейшнз», полиция грозится обыскать наши офисы, изъять компьютеры и заморозить банковские счета. Ты наш гость, поэтому они могут аннулировать твою визу. И нет гарантий, что не арестуют меня под тем предлогом, будто я что-то прячу.
— Черт…
— Вот именно. И потому я хочу попросить тебя об одолжении. Я хотела бы, чтобы Рождество ты провел в Монреале с Саймоном, пока здесь все не уляжется.
— Без проблем. Когда нам уезжать?
— Около четырех утра.
— Четырех утра? Ты шутишь?
— Вовсе нет. Я уже купила вам билеты.
— Но…
— И вот еще… Я приготовила это для тебя.
Арисна вручает Ноа венесуэльский паспорт и белый конверт. Паспорт раскрывается на цветной фотографии Саймона. Мальчик лучезарно улыбается, как будто охотится за сокровищами на пляже, а не проходит мимо грозных таможенников Северной Америки.
С некоторым волнением Ноа открывает конверт и находит в нем официальный документ на трех языках, в котором Арисна Бургос Мендес, находясь в здравом уме и трезвой памяти, признает Ноа Рила биологическим отцом Саймона Бургоса и назначает его законным опекуном, что подтверждает ее подпись, заверенная в Ла-Асунсьоне (Нуэва-Эспарта), Венесуэла, 16 декабря 1999 года.