— Страшная тайна! — с презрением воскликнул де Вулф. — Неужели эта ваша тайна стоила жизни храброго человека?
— Храброго, как же! — с усмешкой отвечал де Бланшфор. — Де Ридфор показал себя бесхребетным трусом, когда дело коснулось единственной в его жизни вещи, которая действительно имела какое-то значение. Да, он умел управляться с мечом и рубить сарацинов, но он не смог сдержать обещания противостоять лицемерию и обману, обнаруженным нами в той церкви, которой мы поклялись служить всю нашу жизнь. — Он затряс крестом перед самым носом де Вулфа. Лицо отступника исказилось гримасой маниакальной одержимости. — А что до того, стоит ли эта тайна человеческой жизни, то я скажу вам, де Вулф, что если меня и других таких, как мы, заставят молчать, то ценою этого молчания скоро станут тысячи жизней, когда серп римской церкви начнет собирать жатву на просторах Лангедока. А в грядущих столетиях инквизиция, которая распускается сейчас как зловещий цветок, может уничтожить миллионы тех, кто осмелится подвергнуть сомнению абсолютизм церкви.
Гвин попытался снова указать своему хозяину на то, что пора выводить людей из церкви, но Джон жестом велел ему замолчать. Коронер не отрывал возмущенного взгляда от покрасневшего, с выпученными глазами лица де Бланшфора.
— Послушайте, вы, обезумевший негодяй! У меня нет времени на то, чтобы обсуждать с вами ваши извращенные религиозные воззрения! — Джон уже не мог себя сдерживать. — Если это правда, тогда вы убийца и должны быть преданы суду! Теперь вы не сможете сесть на корабль. Я обязан вас арестовать.
Лицо де Бланшфора превратилось в маску, олицетворяющую хитрость безумца.
— Я попросил убежища и дал клятву изгнанника, и вы выслушали мое признание. Теперь я имею право покинуть пределы страны.
— Все это полная ерунда, вы, самоуверенный болван! Все это не имеет никакого значения — и клятва, и признание, потому что вы обманули меня, а, кроме того, не поклялись на святой книге!
— Тогда как вы собираетесь объяснить мое чудесное появление среди ваших изгнанников? И где тот человек, место которого я занял, тот, которому вы намеренно позволили убежать? Вы виновны в обмане, извращении отправления правосудия и одному Богу известно в скольких других преступлениях. Вы в ловушке, де Вулф, так что пусть лучше все идет своим чередом.
Быстро оценив то положение, в котором он оказался, де Вулф вынужден был подчиниться неизбежному. Если бы шериф узнал о его махинациях, он бы ни за что не спустил бы это ему с рук. Скорее всего, он использовал бы все средства, чтобы коронера подвергли наказанию в отместку за недавнее унижение, которому де Вулф подверг шурина после провала заговора принца Джона. Вдобавок ко всему, тамплиеры и церковь не простили бы коронеру того, что он намеренно организовал побег такого злостного еретика.
Кипя от гнева, но осознавая свое бессилие, де Вулф наконец сдался и подал знак Гвину, чтобы тот выводил изгнанников из церкви.
Они выстроились перед дверью и готовы уже были выйти во двор, но когда Бланшфор сделал шаг, чтобы присоединиться к остальным изгнанникам, коронер грубо схватил его за плечо, и они снова оказались лицом к лицу.
— Слушай, ты зловредный ублюдок, прежде чем ты уйдешь, я хочу знать, что это за проклятая тайна, которая принесла мне столько неприятностей. Ты меня понял? Бывший тамплиер с хитрым видом кивнул головой.
— Вскоре эта тайна будет раскрыта всему миру, а не поведана шепотом по секрету.
Де Вулф завел руку за спину и выхватил из-за пояса кинжал. В следующее мгновение лезвие уже было прижато к шее де Бланшфора, и капля крови выступила там, где острие коснулось кожи.
— Говори, или, клянусь Господом, я убью тебя прямо на этом месте, и плевать на последствия! — тон коронера не вызвал у тамплиера сомнений в том, что де Вулф именно так и поступит.
— Хорошо, отпустите меня. Я вам расскажу.
Джон отвел клинок на несколько дюймов, но продолжал держать его наготове.
— Мы так и не смогли узнать все подробности, поскольку нам пришлось довольствоваться обрывками подслушанных разговоров магистра и других старших братьев. Но потом мы наткнулись на некоторые документы, которые никто не должен был видеть, и именно они заставили нас начать тайные поиски в секретных парижских архивах. Понадобился год, чтобы перед нами начала вырисовываться полная картина.
— Давай, поживей! Моя сестра рассказывала, что это имеет какое-то отношение к Мессии.
Томас, который все это время стоял рядом с ними, издал стон и принялся конвульсивно креститься, однако де Бланшфор лишь презрительно скривился.
— К Мессии? Можно сказать и так, хотя это всего лишь детали. Первые тамплиеры нашли в катакомбах под иерусалимским Храмом таблички, письмена на которых гласили, что Христос, хотя и был распят, не умер на кресте. Воскрешение его было оживлением человека, находившегося при смерти, организованным некоторыми из его влиятельных последователей. После этого он прожил еще тридцать лет, и это был действительно великий человек, учитель и пророк, но смертный. Поэтому концепция троицы — это выдумка, сознательно поддерживаемая церковью.
Снова наступила тишина, и вдруг, издав придушенный крик, исполненный отчаянной яростью, маленький Томас де Пейн бросился на Бланшфора и застучал кулачками по широкой груди тамплиера. Тот нетерпеливо оттолкнул его в сторону, и писарь осел на пол, пряча лицо в ладонях и издавая жалобные рыдания.
Де Вулф осторожно поднял его на ноги. Гвин и остальные изгнанники с изумлением наблюдали за необычной сценой.
— Не бери в голову, Томас. Вранье этого сумасшедшего не стоит и ломаного гроша.
Он снова повернулся к де Бланшфору.
— И это вся твоя драгоценная тайна? Сказка, легенда, которую распространяют такие же заблуждающиеся, как и ты, тамплиеры?
На лице де Бланшфора заиграла улыбка превосходства.
— Это еще не все. Тамплиеры всегда с особенным почтением относились к Марии Магдалине, мы же обнаружили, что она не только была женой Иисуса, но и родила ему нескольких детей. Она со многими другими евреями поселилась на юге Франции, хотя нам и не удалось узнать, был ли с ними сам Христос, или же он остался в Палестине.
Все это показалось де Вулфу настолько невероятным, что у него даже на мгновение не возникла мысль, что в бредовом рассказе де Бланшфора может содержаться хоть крупица правды.
— Я даже не знаю, следует ли осудить тебя за твое богохульство и святотатство или посочувствовать болезни, поразившей твой разум, — презрительно заметил он. — Где же доказательства этих нелепых теорий?
— Они закопаны у подножья Пиренейских гор, — резко ответил де Бланшфор, злясь на то, что над ним пытаются насмехаться. — Первые рыцари Христа получили
приказ из Рима, предписывающий им спрятать эти доказательства там, где их никогда не смогут найти. Поэтому примерно в 1127 году, когда они возвращались во Францию, они взяли их с собой и с помощью немецких землекопов спрятали в горе Карду, где они и упокоилось навсегда, после чудовищной лавины.
Он на мгновение замолчал, словно сам был поражен своими откровениями.
— В некоторых документах содержатся намеки на то — хотя даже я вряд ли могу в это поверить, — что вместе с табличками были найдены и захоронены кости самого Христа.
Томас, который все это время раскачивался вперед-назад, прикрыв лицо ладонями, встретил эти слова очередным стоном.
— Моя собственная семья родом из тех краев, и Шато де Бланшфор, бывшее владение тамплиеров, находится рядом с горой Карду и охраняло подступы к ней в начале этого столетия. Теперь вы понимаете, почему я проявляю такой интерес к этому важному открытию!
Де Вулфа все более охватывала уверенность в том, что этот человек — опасный безумец. Впрочем, дальнейшие откровения были прерваны Гвином, который крикнул из другого конца церкви:
— Коронер, нам нужно идти! День в самом разгаре, и скоро начнется прилив.
Де Вулф схватил тамплиера за плечо и сильно толкнул его в сторону выхода. В сопровождении плетущегося сзади Томаса, который потрясенно бормотал какие-то латинские слова, они вышли из церкви навстречу последней и наиболее опасной части своего приключения.