Одиссей у царя Алкиноя
Были и такие любители, которые сравнивали Атлантиду Платона с мифическим островом Схерия из поэмы Гомера «Одиссея». Эта поэма создана в VIII веке до нашей эры. В ней говорится о счастливом народе сказочных мореходов — феакийцах. В описании Схерии скрываются древнейшие представления о какой-то далёкой стране, образ которой, может быть, всецело мифичен или восходит к отдалённой, уже забытой, но исторической реальности.
Странствования Одиссея действительно каким-то образом связаны с Атлантическим океаном. Когда Одиссей прибывает в «преисподнюю» — обиталище мёртвых, — он «… достигает далёких границ океана…». Остров нимфы Калипсо — дочери Атланта, — который Одиссей посетил до Схерии, предполагают, был расположен в океане «в 18 днях пути от Схерии». По-видимому, он лежал в центре океана: «… мы продвигались всё дальше и дальше над неизмеримой глубиной, между волн…» — говорит Одиссей. Описание городских стен, гаваней, городов; дворцов, кораблей на Схерии так и кажутся воспоминаниями об Атлантиде Платона.
Исследователь географии «Одиссеи» — В. Берар — помешает Схерию, во всяком случае, за Гибралтарским проливом.
В сущности, все странствования Одиссея были продолжительной борьбой с морским богом Посейдоном, основателем и богом Атлантиды. Действительно, сходство между Атлантидой Платона и городом Алкиноя в Схерии удивительно. Царевна Навсикая рассказывает Одиссею про город:
«С бойницами стены его окружают. Пристань его с двух сторон огибает глубокая. Вход же В пристань стеснён кораблями, которыми справа и слева Берег уставлен, и каждый из них под защитною кровлей. Там же и площадь торговая вкруг Посейдонова храма, Твёрдо на тёсаных камнях огромных стоящего. Снасти Всех кораблей там, запас парусов и канаты в пространных Зданьях хранятся. Там гладкие также готовятся вёсла. Нам, феакийцам, не нужно ни луков, ни стрел. Вся забота Наша о мачтах и вёслах и прочных судах мореходных. Весело нам в кораблях обтекать многошумное море».Подойдя к дворцу Алкиноя, Одиссей был поражён его великолепием, «стоя в дверях перед медным порогом», он не решался его переступить.
«Всё лучезарно, как в небе светлое солнце иль месяц, Было в палатах любезного Зевсу царя Алкиноя. Медные стены во внутренность шли от — порога и были Сверху увенчаны светлым карнизом лазоревой стали. Вход затворён был дверями, литыми из чистого злата, Притолки их из сребра утверждались на медном пороге. Также и косяк их серебряный был, а кольцо золотое».Большой зал освещался светом факелов, укреплённых в руках золотых статуй. Позади дворца благоухал удивительный сад. Два потока протекали через него. Один из них питал пруды, орошающие сад, другой уходил под землёю, под стены дворца, и жители города брали из него воду.
Феакийцы считались лучшими моряками мира. Доставив затем Одиссея в Итаку, они тем самым вызвали гнев Посейдона. Царь Алкиной понял, что Посейдон мстит феакийцам. Их корабль на обратном пути в Схерию наткнулся на скалу. Алкиной предложил принести в жертву Посейдону двенадцать быков, чтобы «он сжалился над ними и не закрыл большой горой солнца для нашего города», как предсказал Навситой, сын Посейдона и отец Алкиноя.
Сходство с Атлантидой Платона весьма любопытно, и оно вызвало предположение, что Гомер использовал предание о каком-то вулканическом острове, за который можно принять и Атлантиду, если она существовала. Несмотря на сходство, есть, конечно, и различия между «Критием» Платона и «Одиссеей» Гомера. Но всё же, вероятно, оба рассказа содержали элементы одного и того же предания в различных вариантах. И Атлантида и Схерия были расположены, по рассказам Платона и Гомера, на крайнем западе древнего мира и обеим угрожал гнев Посейдона. Но Гомер не рассказывает, подобно Платону, выполнил ли Посейдон свою угрозу и погибла ли Схерия. Может быть, Гомер, хотя и слышал о судьбе острова, решил лучше продолжить рассказ о приключениях своего героя в Итаке, и поэтому не описал гибели Схерии, которая не имела прямого отношения к его повествованию.
Глава шестая Сенсация в Западной Европе
Завещание Генриха Шлимана
Учёные ещё продолжали спорить о местоположении Атлантиды, в журналах появлялись всё новые и новые фотографии сделанных на Крите находок, как вдруг 20 октября 1912 года в американской газете «Нью-Йорк Америкен» появилось сообщение Павла Шлимана, нашумевшее на весь мир. Внук известного археолога-энтузиаста Генриха Шлимана опубликовал статью под названием «Как я нашёл Атлантиду».
Павел Шлиман писал:
«За несколько дней до своей смерти, в 1890 году мой дед доктор наук Генрих Шлиман передал на сохранение в Неаполе запечатанный пакет одному из своих лучших друзей. На пакете была надпись: “Вскрыть пакет может только кто-нибудь из членов моей семьи в том случае, если он торжественно поклянётся посвятить всю свою жизнь продолжению работ по набросанным здесь указаниям”.
За час до своей смерти дедушка просил подать ему карандаш и бумагу и дрожащей рукой с трудом написал: “Секретное добавление к запечатанному пакету: сломай вазу с совиной головой. Изучи содержимое. Оно касается Атлантиды. Раскопки делай к востоку от развалин храма в Саисе и на поле мёртвых в Шакуне. Важно! Ты найдёшь доказательства правильности моей теории. Ночь наступает — будь здоров”.
Эту записку дед передал тому же другу, и всё это хранилось во французском банке. После того как я работал несколько лет в России, Германии и на Востоке, я решил продолжить работы моего прославившегося деда. В 1906 году я сломал печати на секретном пакете и нашёл в нём драгоценнейшие документы.
На первом документе было написано:
“Кто вскроет этот пакет, должен поклясться, что продолжит работу, начатую мной. Я пришёл к заключению, что Атлантида не только занимала большую территорию между Америкой и Западной Африкой и Европой, но была и колыбелью нашей общей культуры. Об этом уже было достаточно споров между учёными. Одни считают рассказ Платона об Атлантиде выдумкой, другие — исторической правдой, но не в состоянии этого доказать. В прилагаемом материале имеются заметки, выводы и указания, чему, по-моему, надо следовать. Если исследования будут продолжены, возможно, мои предположения получат доказательства. Тогда это должно быть опубликовано. Во французском банке лежит специальный вклад, который будет вручён подателю сего письма. Деньги должны пойти на продолжение указанных здесь работ. Да поможет бог закончить важное для науки дело! Генрих Шлиман”.
В другом документе я прочёл:
“Когда я, Генрих Шлиман, в 1873 году производил раскопки развалин Трои на Гиссарлыке и во втором слое открыл удивительный „клад Приама“, я обнаружил среди найденных сокровищ необыкновенную большую бронзовую вазу. В ней межали маленькие глиняные сосуды и фигурки, мелкие металлические изделия и предметы из окаменелой кости. На самой вазе и на некоторых из этих предметов стояли надписи, сделанные финикийскими иероглифами: „От Хроноса царя Атлантиды“”.
В документе, помеченном буквой Б, я прочёл:
“В 1883 году я нашёл в Лувре собрание предметов, которые были выкопаны в Тиахуанаку в Америке. Среди них я нашёл глиняные горшочки той же формы и предметы из окаменелой кости, которые точь-в-точь походили на предметы, найденные мною в бронзовой вазе из „клада Приама“. Такое совпадение не могло быть случайностью. Однако вазы Центральной Америки не имели характера финикийских и на них не было надписей. Я ещё раз изучил предметы, найденные в вазе из клада Приама, и убедился, что надписи сделаны позднее, чем сами предметы, положенные в вазу.
Мне удалось достать несколько черепков из Тиахуанаку, и я подверг их химическому и микроскопическому анализам. Анализы показали, что обе вазы — из Центральной Америки и из Трои — сделаны из одного и того же материала, который происходил либо из древней Финикии, либо из Центральной Америки.