В министерстве Глухов был на закрытом информационном совещании, на котором выступил в новеньком заграничном модном костюмчике человек не из их ведомства, по фамилии Лебедев. В осторожных словах, как бы боясь сказать лишнее: «Извиняюсь за то, что в инженерном деле не осведомлён достаточно», - сообщил он о новых образцах оружия, которое сейчас или находится в стадии испытания, или уже поступило на вооружение бывших союзных армий. Давая технические и боевые характеристики такого оружия, он обнаружил, вопреки своему предварительному заявлению, большие инженерные познания, и весьма тонкие. Отвечал на вопросы кратко.
- Ряд незавершённых перспективных проектов военных конструкторов фашистской Германии сейчас в стадии завершения на Западе. Мы располагаем прогнозирующими данными, так как кое-какие материалы захватили при наступлении. Некоторые наши образцы стали также предметом для использования зарубежными конструкторами. Союзники сдерживали возможности производства наиболее интересных и перспективных своих систем во время войны, рассчитывая лишь после войны приступить к серийному производству. Как вы знаете, в связи с появлением ядерного оружия западная пропаганда утверждает, что любое обычное оружие устарело и неэффективно. Лично я полагаю, - сказал Лебедев, - я лично, - повторил он, как бы подчеркивая своё право на особое мнение, - здесь не исключен момент и дезинформации. Из вышесказанного следует, что значительные средства бюджета на Западе идут на совершенствование обычного вооружения, на усиление его мощи, подвижности, дальнобойности, на создание новых оригинальных систем. Хотя, - он потупился, словно пряча хитринку в глазах, - не менее, а более оригинальные системы у нас уже созданы, но в серийное производство не запущены. - Улыбнулся: - Как вы сами понимаете, после полной и безоговорочной капитуляции противника - ни к чему!
Затем была заслушана информация о международной обстановке, потом министр поблагодарил докладчиков, а сам сказал всего несколько слов:
- Директивы по производству новой, мирной продукции вами получены. План её производства должен быть выполнен столь же неукоснительно, как и прежде по вооружению. - Огляделся, сощурясь, произнёс твёрдо: - Всё!
Директора долго не расходились из кабинета министра. Многие годы они работали с ним, также бывшим директором завода, таким же, как и они, опытным и маститым оружейником. Было известно, что, когда он был ещё директором, его обвинили в злостном срыве заказа по производству нового авиационного пулемёта... и Сталин бросил пренебрежительную реплику:
- Интересно, чем и где вы будете теперь оправдываться?
- Пулемётом на полигоне!
- Когда?
- Хоть завтра!
Сталин приехал на полигон. Пулемёт, прежде чем вынести на стенд, продували пылью с песком. Затем, закутанный в соломенный мат, несколько раз сбросили с вышки и только после этого поставили на огневую позицию. Очередью его были срезаны не только мишени, но и столбы, на которых они стояли.
Сталин, не прощаясь, уехал. На следующий день пришёл приказ о назначении директора завода замнаркома.
Он был из династии ижевских рабочих-оружейников, повадки маститого мастерового не покидали его. Если и говорил, только кратко, о деле, и побеждал часто своей упорной молчаливостью, когда ему угрожало всякое. Молчал упорно при разносах, выждав, говорил: «Теперь конкретно по линии механики ваши предложения», - и молча ждал, пока минует буря угроз, предупреждений, и снова повторял: «Так, значит, конкретно что?»
Он обладал той духовной выносливостью, тем самообладанием, без которых нельзя быть ни хорошим солдатом, ни полководцем, ни наркомом ...
- Вы что, конструктор? - спрашивали Лебедева после совещания.
- Нет.
- Значит, вооруженец?
- Нет.
- Военный атташе?
- Нет.
- И не в нашем министерстве?
- Нет.
Попросив разрешения у министра, Лебедев подошёл к телефону, набрал номер и сказал заискивающе:
- Оленька! Я уже! Через двадцать минут дома! - И быстро, кивком попрощавшись со всеми, ушел.
Пожалуй, если б Петуховы встретили Ольгу Кошелеву на улице, они не узнали б ее. И не потому, что она пополнела, отпустила волосы и соорудила из них пышную прическу. Дело в том, что у неё были оба одинаково красивых глаза, серые, в золотистых крапинках. Но если бы Петуховы подошли к ней с левой стороны, она бы не обратила на них внимания, не заметила бы их. И не потому, что не узнала, а потому, что левый глаз был стеклянным протезом.