Вдруг прикрикнул грубо:
- Ну чего стоишь, руки как плети развесил? Давай калечь заготовку, раздалбливай станок! А я погляжу, какой ты громила, вредитель.
Две недели обучал Золотухин Петухова, потом вдруг так же внезапно грубо объявил:
- Ну хватит, кое-чего нахватался, а теперь сгинь насовсем. Нет в тебе дара, как у моих. - Пожевал усы. - Скажешь бригадиру: на разряд тебя одобряю. А то, гляжу, сапоги совсем растоптаны. Возьми мой промтоварный талон на ботинки. Мои вечные, смены не потребуют.
Но вот двух местных девушек, прибывших из дальнего кишлака, застенчивых и плохо говорящих по-русски, Золотухин обласкал, взял на обучение, вселил к себе, обращался не иначе как со словом «дочки». С ними приходил и уходил с работы. Стирал их бельё вместе с бельём жены. Уступив комнату, спал на кухне на раскладушке. Водил регулярно в клуб, хотя дремал как на кинокартинах, так и на спектаклях.
Но если кино было про войну, говорил сипло:
- Вы сидите, глядите, а я выйду наружу, покурю.
И ждал на улице, пока картина не кончится.
Найти подход к такому человеку, как Золотухин, Петухову было не просто, да и мало ли было подобных Золотухину трудных людей и в цехе и на заводе! Но вот когда Петухов на партийном собрании предложил, чтобы каждый рабочий-коммунист взял себе на обучение по одному из новоприбывших из местной молодёжи в порядке партийного поручения, и все проголосовали за это предложение, Золотухин сказал с места сердито:
- А как быть с теми партийцами, которых самих учить ещё надо? А то есть такие – только металл резцом колупают, глядеть на них тошно. Значит, не все в учителя годятся. И ты сам, Петухов, говорил складно и правильно, а по разряду ты не лейтенант, больше рядового не тянешь.
Конечно, услышать такое было обидно и неловко.
Хорошо, что Петухов нашелся и сказал, обращаясь к собранию:
- Правильно товарищ Золотухин заметил. Надо, чтобы каждый коммунист взял на себя задачу повысить свою квалификацию, и это тоже внести в резолюцию.
И это предложение тоже единогласно приняли.
Но Золотухин после собрания сказал Петухову:
- Ловко ты вывернулся, хваткий. - Пообещал зловеще: - Но гляди, через две недели я тебе такой закорючистой конфигурации заготовку дам! Не справишься - разнесу на партсобрании в клочья. - Пожевал ус, подумал: - Ладно, хрен с тобой. Моя Зульфия пока хворает, становись, буду дрючить, на смех перед Фатьмой выставлять. Видал, малютка, пальчики, как у птички, тонюсенькие, а хваткие, аккуратненькие, в кишлаке дома ковры ткала, а за металл хорошо, твёрдо держится и по-женски ловко, бережно, не как вы, дуболомы.
- Спасибо, - сказал Петухов.
- А я не за спасибо тебя беру, - произнёс Золотухин. - Надо бы этих моих: Зульфию - в комсомол, а Фатьму - в партию. Рекомендации собираю. Значит, дашь? - Добавил, конфузясь: - А жена-то моя обезноженная уже встаёт и даже ходит. Горе-то её послабже стало, все ж таки не одни теперь, а вроде семейство, по материнской линии о них в заботе и ожила, воспрянула. - Сказал сердито: - А ты что думал, я только чтобы кадры растить? О себе тоже заботился.
Когда Золотухин увидел Петухова с Соней, спросил бесцеремонно:
- Твоя, что ли? Ничего оторвал - красивая. На фронте нашел? Ну, значит, трофей подходящий.
Произнёс нежданно ласково:
- Ну раз вас фашисты не убили, вы теперь уж живите хорошо, ладно, без грубостей, а то навидались в боях, как людей убивают, теперь соображайте, как надо всякое человеческое оберегать, в себе возвышать.
Согнул ус, прикусил:
- И запомните - повторимых, заменимых людей нет, каждый сам по себе редкость...
Соня потом сказала протяжно:
- Какой хороший! И такой глубокомысленный!
Петухов промолчал, помня, как поносил его Золотухин за всякую ошибку и неловкость в работе.
А Соня продолжала говорить живо и увлеченно:
- Я как хорошего человека узнаю, так мне сразу хочется, чтобы у тебя тоже такое, как у него, было.
- Вот, - сказал Петухов, - выходит, всё во мне для тебя недостаточно, у других я, что ли, занимать должен?
- А что тут плохого? Я же хочу, чтобы ты самый лучший из всех был.
- А мне вот тебя, какая ты есть, вполне на всю жизнь достаточно, - обиженно сказал Петухов, - и ни с какой самой наилучшей мне тебе советовать взять нечего. Вполне хватает.
- Ну и неправильно, - заявила Соня, - я вот всё время думаю, как для тебя быть получше. А как - не всегда знаю.
- Надо бы курсы открыть совершенствования человеческих личностей, - усмехнулся Петухов. - И без вступительного экзамена не принимать.