Глухов приехал проведать Петухова и отправился с ним на озеро купаться. Натягивая трусы на довольно-таки внушительное своё брюшко и завистливо оглядывая отощавшего Петухова, он сказал, как бы оправдываясь:
- На руководящей работе главное - не допускать, чтобы серое вещество в башке жирело, а так, с лишним весом для авторитетности своей фигуры, жить можно!
Потом, лежа на песне, стал, как всегда, хитро советовать:
- Тебе, Петухов, с твоим умом и способностями надо на очное отделение института переходить. Разве вприпрыжку между заводом и институтом как следует выучишься? И что это значит? - Произнёс протяжно и презрительно: - Заочник! Не тот коленкор! - Деловито добавил: - Мы бы к стипендии от завода доплачивали.
- Ну что вы! - улыбнулся Петухов. - С завода я никак. Хватит того, что из армии демобилизовали.
- А вот я твою супругу уговорю!
- Не выйдет! - уверенно сказал Петухов. - Мы с заводом сроднились, как в своей дивизии всё равно.
Соня не поддалась на уговоры Глухова. Сказать же ей истинную причину Глухов не решился. Только твёрдо, без улыбки заявил:
- Если Петухов за это время меньше пяти килограммов прибавит, на работу в цех я его обратно не допущу. Дам сидячую должность, на которой полнеют. Как вот я сам, - чтобы смягчить твёрдость своих слов, добавил директор.
Но Соня усмотрела в этом только доброе желание Глухова повысить её мужа, поэтому за состояние его здоровья не встревожилась.
И они продолжали упиваться своим счастьем, наслаждаясь бездельем, тем более что Петухов считал это состояние крайне полезным для спокойного созревания в Соне будущего нового человека. И он говорил:
- Ну что? Поведем его купать! - Или: - Может, хватит ему загорать? - Или приказывал повелительно: - Он кумыс пить хочет. Это ему очень полезно!
Когда Соня брезгливо говорила, что её тошнит от одного кислого запаха кумыса, Петухов обрадованно, с надеждой произносил:
- Значит, мальчик!
И чтобы опровергнуть Петухова, Соня, не морщась, выпивала кумыс, говорила торжествующе:
- Вот, пожалуйста! И ничего! Значит, девочка!
36
К генералу Пугачёву пришёл тоже уже генерал Лебедев. Но после войны он предпочитал ходить в штатском. О его генеральском звании знали лишь сослуживцы по тому ведомству, где он работал.
Потискав, охлопав друг друга, они сели, радостно глядя друг на друга.
Пугачёв ликовал безудержно. Лебедев, как и всегда во всем, был сдержан.
- Где же ты пропадал? - осведомился Пугачёв.
Лебедев сообщил равнодушно:
- В плену был.
- Чего врешь? - возмутился Пугачёв. - Я же тебя ещё накануне Берлинской операции видел.
- Вот тогда и угодил в плен к союзникам.
- Да как они посмели?! - вскипел Пугачёв.
- Все законно, - усмехнулся Лебедев. - Взяли как офицера СД.
- Ты что, ошалел?!
- Любознательность, любопытство... Профессиональные качества исследователя.
- Так ты что, себя за фашиста выдал?
- Отпирался, конечно, сколько мог, на допросах.
- Зачем же отпирался, если захотел выдавать себя за фашиста?
- Для убедительности, для правдоподобия.
- Что же, без документов, в одном ихнем трофейном обмундировании объявился?
- Зачем? Часть документов довольно-таки неловко пытался уничтожить, нашли обрывки - уличили.
- А ты бы их проглотил, сжевал.
- Тогда не было бы улики.
- Да ты не темни, говори, как все было. Выкладывай. Зачем всё-таки в плен полез?
- Ну что же, - сказал Лебедев, опуская глаза и потирая ладонью колено. - По некоторым данным стали обнаруживаться сведения о некоторой, так сказать, перекантовке разведывательных органов союзников, которые стали искать себе сотрудников из ведомства Гиммлера. Надо было проверить достоверность таких сведений, ну я и проверял.
- Это что же? Таким рискованным способом? Очертя голову в одну петлю заодно с фашистскими военными преступниками? Ведь могли казнить! А?
- Но я же не признавался, что могу быть отнесен к разряду их военных преступников! Изводил следователей до того, что они успокоительные таблетки принимали. Изворачивался, отпирался и даже, представь, оправдательно философствовал: мол, Гитлер виноват, а мы, его верноподданные, здесь ни при чём. Вообще, задача упрощалась тем, что я английским языком владел, а в моём личном деле, которое они разыскали, было написано: «Английским не владеет».
- Так как же к ним твоё личное дело попало?
- Да не моё, а того, за кого я себя выдавал.
- Ну и работёнка у тебя! - покачал головой Пугачёв. - Значит, изучил, подготовился и сактёрил. - Съязвил завистливо: - Может, тебе с твоими способностями следовало во МХАТ идти. Стал бы заслуженным или народным. Каждый вечер аплодисменты!