Хотя Петухов понимал, но у него не было смелости признаться, и он хмуро отпирался:
- Натерпелись, верно, дальше некуда. Ну, я рад...
Она оттолкнула его руку, сказала с негодованием:
- Ты что думаешь, я к тебе привязываюсь? - Потом, побледнев, произнесла: - А что? Правда! Привязалась. Я даже сама не знала, что могу быть такой привязчивой. - Добавила шепотом: - На всю жизнь.
Повернулась и ушла не оглянувшись.
Петухов смотрел ей вслед и, думая, что она всё-таки вернётся, улыбался виновато и вместе с тем радостно.
И Соня действительно вернулась.
Она опустилась на землю там, где была тень от бронетранспортера, а ему, указав на освещенное место, приказала:
- Сядь!
Он спросил:
- Ты почему так внимательно меня разглядываешь? Забыла?
- Нет. Только, знаешь, - оживлённо заговорила она, взяв его опухшую, в ссадинах руку в свои руки, - я о тебе думала, вспоминала твоё лицо, и мне казалось оно другим.
- Ещё бы, - сказал Петухов. Он вынул свою руку из её рук, осторожно провёл по лицу ладонью, сообщил так, словно увидел себя в зеркале: - Ну и рожа, вся в болячках, в фонарях, как все равно в драке побили. - Усмехнулся: - Мне бы лучше в противогазе тебе показаться, пока все не зажило. - Произнёс сердито: - Я проверю, почему с одного попадания накат обвалился. Хорошо, что до боя, а если в бою? Накрылась бы огневая точка!
- Ты меня не понял, - проговорила Соня. - Я хотела тебе сказать, что думала о тебе, какой ты. И ты мне стал казаться таким, как вот ваш батальонный Пугачёв, что ли. - Быстро пояснила: - Красивый, но ничего такого особо запоминающегося.
- Выходит, ты о нём и мечтала, - перебил Петухов, - он действительно вам всем нравится.
- Нравится - это одно, многие могут нравиться, - внушительно пояснила Соня. - А вот когда думаешь, как я о тебе думала, что лучше нет, не может быть лучше, - это совсем другое.
- Ну, такое ты зря придумала, - смутился Петухов. - Я вовсе не такой, чтобы из меня что-нибудь особенное строить. У тебя это знаешь от чего? Уставное положение плохо знаешь. Ты мне кто была? Непосредственно подчинённая. Значит, я нес за тебя полную ответственность.
- И поэтому нес на себе!
- Не нес, а волок на волокуше. Как следует по наставлению.
- Ну чего ты притворяешься! - рассердилась Соня и тут же спохватилась: - Но я знала, что ты будешь притворяться. И там тоже ты притворялся этаким бывалым разведчиком.
- А что? - солидно заявил Петухов. - Ваш Лебедев моей роте по своей линии не раз давал задание, и я с ним тоже в тылу действовал, только с парашютом не бросался. А так на значительной глубине действовал, кое-чему выучился.
- Значит, фасонишь передо мной.
- А что, нельзя?
- Чтобы мне понравиться, да? - улыбнулась Соня и строго заметила: - Я тебе объяснить хочу, почему о тебе столько думала, а ты перебиваешь.
- Ну-ну, пожалуйста, - сказал Петухов, испытывая смятение, и стал ковырять на руке болячки.
Соня, пристально глядя на него, словно стараясь увидеть что-то скрытое в нем, поспешно заговорила:
- Ну спас ты меня. Подумаешь! С другим тоже так поступил бы. Я понимаю! Но ты переживал, какая я. И знаешь, может, нехорошо, но я признаюсь, почему там в губы мёртвого лётчика целовала, не из-за того только, что он погиб, а из-за тебя тоже. За то, что ты меня спас, когда мы вместе тонули, а я на тебе повисла и вниз тянула.
- Ну я это не помню, чтобы висла.
- Мне неинтересно, что ты запомнил. Я говорю то, что я помню, - капризно сказала Соня и приказала: - Ты молчи и слушай.
И вдруг, опустив глаза, произнесла вполголоса:
- У меня отец тоже вот притворялся всегда сердитым. А он очень хороший, добрый был, ему всегда некогда, а он - приду с улицы зимой озябшая, разденет меня и ноги мне маминым одеколоном трет, чтобы не простудилась. Одеяло на батарее согреет, и потом всю меня закутает, и по комнате носит, словно я совсем маленькая. Носит и ругает за то, что я в маминых валенках стеснялась в школу ходить, а своих у меня не было. И он знал, почему я не просила его купить мне валенки. Папа деньги на всякие радиодетали тратил. Он изобретатель был.
Петухов сказал:
- Мой тоже по этой линии любитель, у него штук двадцать дипломов по рацпредложениям, почти в каждую получку - премия.
- Он кто, инженер?
- Нет, так, любитель, - сказал Петухов и почему-то нехотя признался: - Рабочий в мартеновском цеху. Но он всякий лишний ручной труд не признавал, ну и выдумывал приспособления, чтобы легче работать. - Заторопился: - Это неправда, что рабочим нравится только вкалывать. Настоящий квалифицированный всегда старается такое придумать, чтоб работать легче, чтобы ума технике прибавить, а не просто норму гнать.