- Ох и зазнайка ты! - вздохнула Нюра. - Мне бы хоть что-нибудь от тебя частично, вот бы я радовалась, что на меня людям глядеть приятно.
- Приятно! - сердито перебила Нелли. - К красивой физиономии можно так же привыкнуть, как и к некрасивой. Отец у меня красавец, а мама была не очень, но, когда она жива была, у нас в доме было так, будто всегда лето, и, что бы ни было, отец всегда со всем - к маме. Она в авиации ничего не понимала, но отца понимала как самое себя, и все время они разговаривали, все время. И даже когда отца нет, мама с нами, бывало, о нём говорит, все что-то такое в нём находит необыкновенное и нам объясняет. И когда я боялась, что отец снова женится, он сказал мне: «Дура! Я с матерью сколько лет прожил, а каждый раз домой шёл и волновался, как на первую встречу. А с этими, - ну я знала, о ком это отец, - побудешь час, два, и такая скука, словно в казарме вместе отслужил не один год».
- Ты это нарочно для меня о физиономиях? - запинаясь и нервно потирая щеку, спросила Ольга Кошелева. - Так я не нуждаюсь!
- Ну что ты на себя всякую тень накладываешь! - простонала Нюра. - У тебя же профиль! Такой, что не хуже Неллиного. Это у меня одни только выпуклости и нос картошкой. Бобров говорит, я ему кажусь Красной Шапочкой из сказки - это за то, когда грибов набрала и вышла из лесу к фашисту дорогу узнать, мол, заблудилась, а фашист стал грибы отнимать, Бобров его и свалил.
- Ну хватит тебе! - сурово приказала Нелли и, обращаясь к Ольге Кошелевой, заявила вызывающе: - Если б ко мне вот такой человек, как капитан Лебедев, так, как к тебе, относился, я собой была бы горда.
- Почему собой, а не им? - спросила Соня.
- А потому, - объяснила Нелли, - потому, что ни за какую сильную любовь ко мне я не собираюсь поступаться своей личностью.
- Хо-хо, - сказала Нюра, - тоже мне личность! В семейной жизни положено, какой ни на есть муж, все равно он в доме старший.
- Подожди, Нюра, - с трудом произнесла Ольга Кошелева и, сердито глядя на Нелли, сказала: - Ты говорила так, будто тяготишься своей внешностью, а сейчас сказала так, что из-за твоей внешности кто-то обязан тебе пожизненно быть признателен.
- Нет, не так, - спохватилась Нелли.
- Подожди, - снова с трудом преодолевая это слово, потребовала Ольга и, бледнея, поспешно заговорила: - Если б меня не изуродовало, может, я и гордилась бы тем, что Лебедев так ко мне относится, - гордилась. Да, гордилась, а сейчас я боюсь, мучаюсь. Он человек долга во всем, и я думаю, что сейчас он ко мне так относится только потому, что он человек долга и только хочет выполнить свой долг. Когда лицо у меня было нормальное, он любил, а теперь, когда оно вот такое, какое оно есть, он обязан любить. Поняла? Вот поэтому я не хочу его видеть, встречаться. А если и встречусь с кем-то, только с таким, кто не знал меня прежде, а знает только такой, какая я есть сейчас, и если это ему не помешает...
- Оленька, - жалобно сказала Соня, - если Грише нос осколком срубит...
- И без носа сойдет, - перебила Нюра. И предложила: - Давайте лучше, девчата, чай пить, мне Бобров банку фашистского эрзац-мёда принес, хоть фальшивый, но все равно сладкий.
Хозяйничая за столом, Нюра говорила:
- А все ж таки это смешно, девчата, война, а мы о своем, будто войны нет. Спорим, каждый своё доказывает. А не соображаете - кого-нибудь из нас или из них, наших мужчин-ухажеров, стукнет, и все будет перепланировано совсем иначе, как обстановка прикажет. Это когда в мирное время мечтаешь и согласно мечте поступаешь, все может получиться как хочешь. А война может все перетасовать, и кому чего выйдет, совсем неизвестно. Вот пьем сейчас чай с мёдом, это факт. А про всё остальное только разговоры для отдыха. - Спросила у Нелли: - Отец твой сейчас где?
- В дальней бомбардировочной.
- Чего же он Берлин не трогает?
- Он летал, ещё в самом начале войны, несколько бомб бросил.
- Несколько! - сердито сказала Нюра. - Надо все туда свалить. - Усмехнулась: - Вот Бобров рассказывал: он с Лебедевым когда партизанил, так из снайперской винтовки два «юнкерса» прямо на земле запалил зажигательными пулями. Как дал по бакам, устроил фашистам пожар. Все засветилось. Вот ты, Оленька, ленинградка, ты должна быть самая из нас беспощадная к фашистам. И откуда у тебя сила духа взялась ихнего подраненного офицера выхаживать да ещё тащить на себе? Я бы на твоем месте его прямо своими руками задушила.
- Его Лебедев взял в машине полевой рации, код и шифр хотел узнать.
- И как?