Но именно сейчас важно не только брать уроки из прошлого, опираться на нынешний достигнутый уровень военного искусства, но и учиться у будущего ради того, чтобы никакие вновь возникшие вражеские силы не смогли стать снова угрозой для страны.
Как бы ни было велико стремление к скорейшей победе, армия должна прийти к ней не ослабленной в решающих сражениях, а в нарастающей силе своего могущества. А для того чтобы оптимально сберечь живые силы, главное - использовать наиболее искусно, полно, совершенно мощь боевой техники. Сейчас возможна полная гармония оперативного искусства с тактическим обеспечением его осуществления.
2
Капитан Лебедев, анализируя документы, захваченные у немцев, докладывал командованию:
- Оперативные замыслы противника вступают в противоречие с возможностями его тактики. Мы превосходим его в количестве огневых подвижных средств так же, как и в воздухе. Смелое и решительное массирование сил и средств на направлениях главных ударов позволяет создавать в основных операциях на участках прорыва значительное превосходство над противником: по артиллерии - в среднем в шесть-семь раз, по танкам - в три - шесть раз. Основное: быстрая концентрация сил на направлениях главных ударов, прорыв тактической обороны в высоких темпах, ввод в прорыв подвижных средств, стремительное развитие успеха в оперативной глубине.
Щурясь и усмехаясь, Лебедев добавил:
- Если в первый период немецкие военачальники объясняли незавершённость своих отдельных оперативных планов неожиданной для них стойкостью наших войск, то теперь, как следует из документов, они объясняют свои поражения тем, что замыслы наших полководцев полностью обеспечиваются соответствующими этим замыслам техническими боевыми средствами, которые превосходят по своим качествам соответствующие им боевые средства немецкой армии.
Немцы пытались безуспешно производить у себя танки, подобные по своим качествам нашим Т‑34. Подобные нашим лучшим артиллерийские системы, а также реактивные установки, подобные «катюшам». Но, как вы знаете, получился не тот товар.
Чуть улыбнувшись, Лебедев продолжал:
- По анализу немецких солдатских писем можно заключить, что танкобоязнь, которую мы когда-то сами испытывали и которую они сейчас испытывают, приобретает у них в ряде случаев панический характер. В немецкой армии чрезвычайно усилились репрессии, достигающие крайней степени жестокости. Казни военнослужащих через повешение, групповые расстрелы стали обычным явлением.
Отступившие без приказа подразделения расстреливаются тут же, при отходе, на поле боя, специальными командами пулемётчиков. Отсюда следует, что стойкость солдат противника приобретает особое упорство - упорство смертников.
Прошу учесть также, что за неудачи некоторые немецкие полководцы уже были подвергнуты карательным мерам, и весьма решительным. Отсюда понятно, почему и в безнадёжных обстоятельствах они продолжают вести военные действия без пощады к своим войскам, как говорится, до последнего солдата.
Поэтому только операциями на полное окружение расчленённых, раздробленных группировок мы можем избежать необходимости полного уничтожения живой силы противника. И в таком случае наше оперативное искусство служит не только победе, но н человечности, гуманизму, ибо мы сохраняем этим жизнь немецким солдатам, обреченным на смерть фашистскими полководцами...
Для самого генерала Лядова эта мысль, что советское военное искусство зиждется не на том, чтобы только путем массового уничтожения противника достигать победы, а на том, чтобы разящими, дерзновенными, на всю глубину ударами расчленять его войска на острова котлов, окружений, и в них, в этих котлах, дать возможность сохранить жизнь тем, кто хочет её сохранить, - эта мысль отвечала убеждению советского военачальника. Поэтому он полагал, что в нынешний период войны доблесть полководца не только в том, каткие силы противника уничтожили его войска в бою, а и в том, какое оперативное значение для всего хода сражения имеет выигранный им бой, то есть насколько этот бой содействует стратегическому замыслу, решающему всеобщую победу.
Поэтому на военных совещаниях он частенько недружелюбно, холодно и даже враждебно полемизировал с теми отдельными командирами, которые полагали: если их войска не вводятся в боевые действия на занимаемом ими участке фронта, то это равно недоверию к их боеготовности, недоверию командиру в его способности сокрушить противника.
И, если направление главного удара назначалось на соседнем участке, такие командиры считали себя «обойдёнными» не по заслугам. Ибо до сих пор полагали, что сокрушить врага и уничтожить на занимаемых им оборонительных рубежах - главная доблесть, а вот войти в прорыв, ворваться на оперативное пространство, развивая успех, осуществляя сложнейшее взаимодействие всех родов войск, - это будто бы только использование плодов победы тех, кто сокрушил оборону противника.