Бой ныне обрёл новые черты, и успех в нём достигался только объединенными усилиями всех родов войск.
Поэтому мышление в пределах только моего полка, моей дивизии Лядов считал признаком военной отсталости и допускал такое мышление только в рамках армейской гордости боевыми заслугами своей части. Он требовал от командиров пехотных подразделений глубоких знаний боевых, тактических возможностей авиации, танков, самоходной и тяжёлой артиллерии - всей той новой боевой, все более усовершенствованной техники, которая поступала в армию, усиливая её ударную мощь.
3
Командир соседней с лядовской дивизии, генерал-лейтенант Белогривов, солдат Первой мировой войны, участник Гражданской, хорошо известный всем большим военачальникам и уважаемый ими не только за прежние заслуги, но и за те боевые успехи, которых достиг в первый период войны, сражался с превосходящим противником на важнейших стратегических направлениях, нанося невосполнимые потери врагу, срывая его оперативные планы героической стойкостью своей прославленной дивизии. Могучего телосложения, чуть тучноватый, с большим полным сизым лицом и широкой переносицей, с громоподобным гулким голосом и по-детски голубыми чистыми, временами с хитрым прищуром глазами, когда - простодушный, уступчивый, а когда - бесстрашно, яростно, упрямо отстаивающий своё мнение даже перед самым высоким военачальником, Белогривов с равным по званию держался с неким высокомерием, самоуверенностью главным образом потому, что за плечами у него был боевой опыт, которому могли позавидовать многие. На военных совещаниях он обычно был неуступчив, напорист, но понимал: чем больше у человека власти и чем выше занимаемое положение, тем опаснее для него самого даже мелкие слабости. Зная о своих слабостях, он умел побеждать их. Так, он взял к себе начальником штаба человека ему малосимпатичного, во многом противоположного по характеру, полковника Быкова, бывшего преподавателя военной академии, известного своими теоретическими трудами, но не ратными. О таких военных ученых было принято острить в армейской среде: «Хорошо знает теорию военного искусства до первого выстрела». Но по отношению к Быкову этот афоризм Дениса Давыдова был неприменим.
Лысенький, худенький, аккуратненький, со строгим, неулыбчивым и всегда озабоченным усталым лицом, Быков обычно молча выслушивал своего комдива, его пространные самоуверенные суждения, а затем приносил карты, плановые расчёты, плановую таблицу предполагаемого боя, произносил строго, требовательно:
- Прошу!
И терпеливо ждал, пока Белогривов, фыркая, возмущаясь, вычитывал весь материал и в конце концов, шумно вздохнув, объявлял:
- Согласен! - И ставил размашисто свою подпись. Произносил самодовольно: -Во! Умею кадры подбирать и доверять им. Конечно, в разумных пределах. - Предлагал радушно: - Поужинаем!
- Извините, на ночь воздерживаюсь.
И, собрав бумаги, Быков удалялся.
Но часто бывало и так, что Белогривов, поеживаясь, конфузливо просил Быкова:
- Может, порассуждаем, потреплемся, а?
И Быков понимал, что хочет от него комдив. Развесив карту, взяв указку и разложив свои записи, повелительным тоном лектора начинал анализировать какое-нибудь минувшее сражение с точки зрения современного оперативного искусства и нынешних тактических возможностей. Закончив, вопросительно глядел на Белогривова.
Белогривов, как он выражался, «только для игры ума» шумно и гневно опровергал ряд соображений начштаба и, войдя в раж, объявлял громогласно:
- С такими, как вы, письменными вояками можно лишь на штабных учениях победы одерживать, а не на поле боя! И нет такого циркуля, которым можно измерить боевой дух нашего солдата. А вы наших и ихних одними и теми же цифирями рассчитываете. Не согласен!
Быков молча уходил.
Белогривов, оставшись в одиночестве, долго мял в широких толстых ладонях багровое разгоряченное лицо, пыхтел раздраженно, вспоминая все сказанное Быковым, брал телефонную трубку и говорил просительно:
- Василий Егорович! Чаёк на столе. И даже специально дли вас, как вы любите, лимон толсто нарезал. Заходите.
Потом, сидя напротив Быкова, произносил насупившись:
- В сущности, верно! Когда бой заранее весь точно обсчитан, и соотношение боевых средств противника с нашими обытожено, и вся обоюдная наличность известна, хотя по отношению к противнику и неполно, - только после этого можно уверенно искать новые способы ведения боя.