- Что-то в вас этакое солидное, маршальское объявилось: и голос не тот, и повадки. Не узнаю.
- А вы все всюду лазаете? - спросил Пугачёв и, спохватившись, произнёс степенно: - Очень рад! Хотел бы посоветоваться.
- Пугачёв? Советуется? Это новость! - улыбнулся Лебедев.
- Вы оттуда, - сказал Пугачёв. - Пожалуйста, найдите время. - И лицо Пугачёва, и тон, каким он произнёс эти слова, не только удивили, но и обрадовали Лебедева, ибо в этом он почувствовал то новое, чего раньше не было в Пугачёве, и что раздражало Лебедева именно своим отсутствием.
Петухова Лебедев нашёл у танкистов. Тот выглядел в высшей степени странно: перемазанный тавотом, в клочках пакли на засаленном обмундировании, он возился с какими-то жестяными трубами, прилаживая их с танкистами к выхлопным трубам машин.
- Товарищ капитан! - просиял Петухов при виде Лебедева. - Смотрите, как мы здорово придумали! Все пазы герметически зашпаклюем. Жестяные трубы поверх над башнями выведем, и все. Будь здоров! С ходу водную преграду форсируем... Я ночью с инженерной разведкой ходил, всё дно прощупали. Грунт твёрдый, только с их стороны берег вязкий, но мы изготовили настилы. Сбросим, и порядок. Вот, пожалуйста, познакомьтесь. Командир танковой роты капитан Соловьёв! Представьте, мы с ним в одной школе учились, он капитаном футбольной команды был, а теперь просто капитан. Я так рад, что здесь встретились, учителей все вспоминали.
Соловьёв, тощий, смуглый, темноглазый, хмурый, сказал заикаясь:
- Капитаном не был, центром нападения - да.
- У вас это откуда? - озабоченно осведомился Лебедев и показал ладонью себе на горло. - Контузия?
- С детства. А что? - неприязненно спросил Соловьёв.
- Да вот у меня жена, - вдруг соврал почему-то Лебедев, - тоже того! А вы не пробовали...
- Не пробовал, - Соловьёв улыбнулся. - В школе выгодно, на устных меньше тройки не получал, даже нарочно старался усилить свой недостаток. Слишком футболом увлекался, не до уроков было, а вообще мог бы. Когда хорошее настроение, само проходит, как вот сейчас. Почти незаметно.
- Да, - сказал Лебедев. - Совсем чуть-чуть, еле заметно.
Оглядывая танк, вмятины в его броне, свежие швы сварки, спросил:
- Из ремонта? Ваш?
Соловьёв нежно провёл ладонью по броне танка, сказал:
- Хороший конь, многострадальный, столько раз выручал. Его вместо памятника поставить после войны на какой-нибудь площади города, куда он первым врывался.
На башне танка было написано: «Папе от Леночки». Соловьёв, поймав взгляд Лебедева, объяснил хмуро:
- Был у нас комбат, дочь его вместе со школьниками средства насобирала, на них этот танк отцу купила, а комбат погиб в этом же танке. С тех пор я на нём воюю за эту Леночку, и за комбата, и за все прочее. Ясно?
Командарм отдал приказ провести разведку боем одновременно с разных участков по всему фронту армии, но наибольшие средства усиления придал дивизиям Лядова и Белогривова.
На Военном совете он сказал:
- - Конечно, это до некоторой степени шаблон - в канун наступления проводить разведку боем: противник соответственно подготовится к отражению главного удара. Но поскольку атака будет сразу с нескольких участков, на многих направлениях, противник будет лишён возможности определить, откуда грозит удар основных сил... Полагаю, что и мы в зависимости от успеха прорыва должны молниеносным маневром средств усиления, развивая успех, избрать главное направление удара.
Когда кто-то из членов Военного совета усомнился в Пугачёве, командарм заметил:
- Владимир Ильич учил нас: качества руководителя определяются не силой власти, а силой авторитета, силой энергии, большей опытности, большей разносторонности, большей талантливости. Именно последнее и склонило генерала Лядова предложить нам на утверждение эту кандидатуру. - Потом, улыбнувшись, добавил: - Полагаю, что будущих командармов мы должны искать и воспитывать сегодня же из числа наших молодых командиров. Недостатки Пугачёва нам известны, но вот открыть в нём незаурядное военное дарование доверием - это вклад не только в сегодняшний наш успех, но ив армию будущего.
- Правильно, - громко согласился Белогривов. - Мне после Перекопа по приказу товарища Ленина дивизию доверили. А сколько мне было? Двадцать два. Восемь ранений, церковноприходская, империалистическая. И только с восемнадцатого член партии. В то время, когда у нас командиры и комиссары были ещё с дореволюционным стажем. А вот выучили же. - Произнёс задушевно: - Товарищ Ленин ещё указывал: находить в себе многих. Это что значит? Вот я тоже был хлопец со всячиной, как и Пугачёв. Выстругали же...
6