Но он упорно продолжал улыбаться. Ради них самих, чтобы внушить, что то, что они свершили сейчас, - подвиг.
Освещая ручные часы сильной затяжкой цигарки, Петухов тревожно считал, сколько осталось до рассвета, до того рубежа, которого они обязаны достичь затемно, чтобы оттуда начать новый бой вместе с теми приданными силами, которые присоединятся к ним на новом рубеже.
Впереди несколько крупных опорных пунктов противника. В дефиле между ними оборонительная двойная линия сплошных траншей, а за ними крепость монастыря, железнодорожная станция. Бронепоезд, артиллерийские бронеплощадки и шоссейная дорога с твёрдым покрытием, по которой противник может быстро перебросить подвижные силы подкрепления.
В окоп прыгнул чёрный, запыленный, с лихо сдвинутой на потный затылок каской Пугачёв. Спросил зло:
- Перекуром занимаетесь? Уморились? Отдыхаете?
Петухов внимательно оглядел Пугачёва, сказал неприязненно:
- Отдыхаем!
- Ладно, - согласился Пугачёв. - Вы мне и нужны только свеженькие. - Разложив на коленях карту, водя по ней пальцем, стал объяснять: - Тут вот, перед опорным пунктом, на карте озеро. Было озеро. Лебедев сказал: на озере всплыл слой торфа такой плотности, что людей может выдержать. Я тебе отдаю взвод ручных пулемётчиков и петеэровцев. Беру все станковые и сорокапятки. Огнёметчиков тоже тебе. Вали туда и переправляйся, как Иисус Христос, ногами по водной поверхности, а вернее и надёжнее - на брюхе. И сразу на штурм высоты, с ходу! Дай знать, понятно, ракетой, как начнете брать высоту, а я тебе за это эскадрилью штурмовичков подкину, по договоренности с высшим ... - Пугачёв при этом закатил глаза. - Во как людей снабжают по первой категории!
В окоп вместе со связным, несущим рацию, осторожно спустилась Нелли Коровушкина.
Пугачёв, пренебрежительно кивнув на неё, сказал:
- Видал?! Какое роскошное оптическое видение! Командующий комсомолом дивизии мне её подсунул, придал как главное стимулирующее средство. Богиня! А на черта мне она? С бойцами ни одного соленого слова не скажешь! От неё заикой стану. Если ухлопают - туда-сюда, а если искалечат - человечество не простит! Такую красоту допустил повредить!
Нелли спросила вызывающе:
- Это вы обо мне?
- Нет, о себе! - грубо огрызнулся Пугачёв. - Вот ротный даже сочувствует... Так вот, Гриша, - впервые обратился Пугачёв к Петухову по имени, - давай действуй, дорогой мой товарищ! - Похлопал по плечу: - Ни пуха ни пера!
Рассвет уже брезжил, когда рота Петухова, хлюпая в заболоченной жиже, продираясь сквозь кустарник в сизой плесени тумана, вышла к озеру.
Действительно, озера не было.
Бурая, словно войлочная, толща всплывшего торфа закрывала поверхность. У берегов - по пояс чистой воды, но затем она постепенно переходила в плавающий торфяной остров, на который, сначала проваливаясь, бойцы вскарабкивались поодиночке и ползли, распластавшись, раскорячившись, как лягушки в воде.
Атык Кегамов, достигнув первым почти середины торфяного островка, в доказательство того, что торф держит, исполнил несколько па лезгинки.
Только когда рота уже переползла большую часть всплывшей торфяной толщи, противник обнаружил солдат и открыл артогонь. Но снаряды, падая, пробивали торф и рвались уже под водой, и толща лишь вспучивалась сугробом, взлетала на месте разрыва бурыми мокрыми клочьями и потом колыхалась под бойцами, как гигантское брюхо ископаемого волосатого животного.
Достигнув берега, бойцы, рассыпаясь цепью, исчезали в кустарнике, покрывавшем склоны высоты опорного пункта противника, и, когда последний боец скрылся в кустах, Петухов послал в небо красную ракету, как было договорено с Пугачёвым. и после этого сам устремился в чащу.
Продираясь сквозь неё и слыша только треск сучьев, шорохи продирающихся, как он сам, солдат, Петухов угрюмо думал о том, что каждый из его бойцов предоставлен сейчас самому себе. Но ведь от того, выйдут ли они одновременно на самую высоту, будет зависеть успех всего её штурма.
Конечно, противник не ожидал, что его так внезапно, в лоб атакуют на этой высоте.
Батарея, расположенная на ней, была назначена для дальнобойного огня. Наверняка она охраняется не меньше чем ротой автоматчиков. А рота Петухова уже ослаблена потерями, и люди после подъема на высоту выдохнутся. Нужен одновременный бросок.
Петухов не увидел, а услышал свистящий шорох приближающихся на бреющем полете штурмовых «Илов». Они шли почти вровень со своими тенями на земле. Поспешно застучало несколько зениток, каждая из них была со сдвоенными стволами.
Хватаясь за кусты, Петухов карабкался по склону, обливаясь жарким потом, царапая лицо, руки. Обмундирование трещало и лопалось, раздираемое сухими сучьями. И, когда он поднялся на высоту, его оглушило гулом рвущихся авиационных снарядов, ослепило едким, ярким огнём вспышек реактивных. И пока он копался в кобуре, висящей на левом боку, доставая ракетницу, и вставлял в неё зеленую сигнальную ракету, обозначающую, что он на высоте, почти в это же мгновение наши тяжёлые бомбардировщики обронили сюда кувыркающиеся в воздухе, как поленья, двухсотпятидесятикилограммовые бомбы. Ударная волна разрывов свалила его, стоящего на коленях с заряженной ракетницей в руке, чтобы подать сигнал. Но он всё-таки послал ракету в момент, когда последние бомбы, взвывая хвостовым оперением, приближались к земле.