11
По прямой полевой телефонной связи, протянутой от водонапорной башни к оборонительным позициям, Пугачёв выслушал краткий доклад Петухова о том, что уже приближаются фашистские тапки, бронетранспортеры, моторизованная пехота, сказал:
- Ладно, мы им тут насалютуем из всех средств. - И приказал Петухову выйти по рации на связь с дивизией или даже выше, попросить огня, вести самому корректировку. Добавил самоуверенно: - Нам она от тебя не требуется. Будем бить прямой наводкой только по видимым целям, поскольку сильный дефицит в боеприпасах. - Посоветовал весело: - Если заскучаешь, включай музыку! Генерал Лядов говорил: «Музыка человека возвышает». Хотя ты и так над нами и без того на своей башне так возвысился, выше некуда...
Потом приказал Коровушкиной по её рации продублировать наверх сведения, полученные от Петухова. Добавил сдержанно:
- Насчёт огня сообщите: желательно. А то подумают - караул, наших бьют.
И усмехнулся, как всегда, самоуверенно, гордо.
Коровушкина улыбнулась покорной, милой улыбкой, по сообщила:
- Требую огня!
- Знаете что, - жалобно попросил Пугачёв, - пошли бы вы куда-нибудь подальше, ну, скажем, хоть в погреб, где перевязочный пункт. На душе было б спокойней, не люблю баб.
- Я думала, вы меня собрались куда-нибудь покрепче послать...
- Перекрытие там основательное, - сказал Пугачёв убежденно.
- Нет, вы со мной как-то странно, грубо себя ведете. Почему?
- Почему? - переспросил Пугачёв. - А потому! Даже больше, чем нравитесь. Ясно?
— Точнее! - торжествуя, потребовала Нелли.
— Ладно там, - дернул плечом Пугачёв, - сами понимаете!
Лицо его вновь стало строгим, жестким. Вращая двурогую цейсовскую стереотрубу с черными черточками на Окулярах, он произнёс одними губами:
- Ага, прут. Теперь, Ванька, держись.
Лядов доложил командарму о том, что им и командующим артиллерией получены донесения: на батальон Пугачёва противник бросил значительные танковые и другие моторизованные силы, по-видимому, сняв их с частей, противостоящих дивизии Белогривова. Пожав горестно плечами, Лядов настойчиво добавил:
- Полагаю, главный удар следует именно сейчас, немедля, нанести с фронта дивизии генерал-лейтенанта Белогривова.
- Полагаю! - сердито передразнил командарм и упрекнул: - Эх, Юрий Владимирович! Это вам все равно что печень у себя самого руками выдрать, а строите из себя невозмутимого, мудрого стратега. - Произнёс извиняющимся тоном: - Я уж, того, давно дал команду основные подвижные на его участок с вашего перебросить. Но не говорил вам из малодушия. Сам командовал дивизией, знаю, что это такое. Вдруг с главного направления вроде как во второй эшелон. - Посмотрел на часы: - Через двадцать минут Белогривов перейдет всеми силами в наступление! Вам могу только одолжить на текущие пятнадцать минут огня из всех наличествующих средств, и затем всей вашей дивизией - в прорыв. Но значительную часть стволов снимаю тотчас же и кантую на Белогривова. Так что вот! - Протянул руку, но тут же отнял, обнял Лядова, сказал на ухо: - Ты уж прости, обижаю. Справишься. - Отпрянул, заявил строго официально: - Буду находиться на НП Белогривова. Там, где в соответствии с приказом сосредоточены все силы для нанесения удара на главном направлении.
Небрежно коснулся козырька фуражки и ушел, сопровождаемый свитой штабных офицеров.
Лядов вытер платном пот с побледневшего лба, оглянулся на работников своего штаба:
- Приказываю наступать всеми силами.
И голос его на конце фразы погас в грохоте сливающихся воедино залпов всех артиллерийских сил дивизии и приданных им временно, краткосрочно, на пятнадцать минут, стволов.
Втайне Пугачёв был уверен, что в этот критический момент его не оставит без артогня дивизия. Но, когда обвалом с неба начали падать крупнокалиберные снаряды и земля в траншее стала сотрясаться от их разрывов так, словно он стоял на плоту, шатаемом волнами, и это длилось, казалось, бесконечно, а потом, пронзая воздушное пространство косыми огненными полосами и как бы опираясь на них, пронеслись штурмовики «Илы», сердце его наполнилось восторгом.
Сидя на дне траншеи возле рации, плотно прижимая наушники ладонями, Коровушкина крикнула:
- Товарищ майор! Это все. После штурмовиков - все.
- Вас понял! - сказал Пугачёв и, поднявшись из окопа, поправил фуражку, заорал во внезапно наступившей тишине: - Вперёд! За мной, орлы! - И пошёл, не оглядываясь, в рост. Ярко начищенные сапоги его стали покрываться пылью. Подворотничок взмок, прилип к шее. Фуражку сбило дуновением разрыва. Но он шёл мерно, будто на параде, радостно слыша рядом тяжёлое дыхание обгоняющих его солдат.