Выбрать главу

Ги де Мопассан

В полях

Октаву Мирбо[1]

Оба двора стояли бок о бок у подножия холма, невдалеке от курортного городка. Оба крестьянина надрывались на своей плодородной земле, чтобы поднять детей: в каждой семье их было четверо. У обеих соседних дверей с утра до вечера копошились ребятишки. Старшим было по шести лет, младшим — по году с небольшим: в обоих домах женились и рожали почти одновременно.

Обе матери с трудом отличали в этой куче детворы своих от чужих, а отцы и вовсе их путали. Восемь имен вертелись и мешались у мужчин в голове, и нередко, когда требовалось позвать одного ребенка, они окликали трех других и лишь потом того, кто был нужен.

В первой лачуге, если ехать от курорта Рольпор, жили Тюваши, у которых было три девочки и один мальчик; во второй ютились Валлены — одна девочка, трое мальчиков.

Все они перебивались с похлебки на картошку пополам со свежим воздухом. В семь утра, в полдень и в семь вечера хозяйки, как птичницы, сгоняющие гусей, скликали детвору и задавали ей корм. Ребятишки рассаживались по старшинству за дощатым столом, отполированным полувековой службой. Самый маленький еле дотягивался до него ртом. Перед ними ставилась миска с хлебом, накрошенным в варево из картофеля, полкочана капусты да нескольких луковиц, и выводок набивал себе животы. Меньшого мать кормила сама. Кусок мяса в котле по воскресеньям был для всех праздником; в такие дни отец подолгу засиживался за столом, повторяя:

— Вот бы всегда так обедать!

Однажды, августовским днем, у лачуг остановилась пролетка, и молодая дама, собственноручно правившая ею, сказала господину, который сидел рядом:

— Ах, Анри, ты только погляди на этих ребятишек! Как они мило возятся в пыли!

Мужчина промолчал: он давно примирился с этими восторгами, причинявшими ему боль и звучавшими почти упреком.

Спутница его не унималась:

— Нет, я должна их расцеловать! Ах, как мне хочется взять себе вот этого, самого маленького!

Выпрыгнув из экипажа, она подбежала к детям, подняла на руки одного из двух меньших, мальчика Тювашей, и осыпала страстными поцелуями его грязные щечки, белокурые, вьющиеся, припомаженные землей волосы и ручонки, которыми он отбивался от докучных ласк.

Затем дама села в пролетку и пустила лошадей крупной рысью. Однако через неделю она появилась снова, уселась на землю вместе с детьми, привлекла мальчугана к себе, напичкала его пирожными, оделила остальных конфетами и заигралась с ними, как девочка, а муж терпеливо ждал ее в своем хрупком экипаже.

Потом дама приехала еще раз, познакомилась с родителями и стала бывать там каждый день, привозя полные карманы сластей и мелкой монеты.

Ззали ее г-жа Анри д'Юбьер.

Как-то утром муж вылез вместе с ней из пролетки, и оба, не задерживаясь около детворы, уже привыкшей к этим посещениям, проследовали в дом.

Хозяева, коловшие дрова для варки пищи, изумленно выпрямились, подали стулья, уселись сами и уставились на гостей. Молодая женщина, запинаясь, дрожащим голосом начала:

— Добрые люди, я приехала, чтобы... чтобы... Словом, мне очень хотелось бы забрать вашего малыша.

Крестьяне опешили и молчали, не зная, что сказать.

Она перевела дыхание и продолжала:

— У нас с мужем нет детей. Мы одни... Мы бы его воспитали. Вы согласны?

Крестьянка первая сообразила, в чем дело.

— Вы хотите забрать нашего Шарло? Ну, нет! Ни за что!

Вмешался г-н д'Юбьер:

— Жена выразилась не совсем определенно. Мы усыновим его, но он будет вас навещать. Если из него выйдет толк, на что есть все основания надеяться, мы сделаем его нашим наследником. Если у нас, паче чаяния, появятся свои дети, он получит равную с ними долю. А если он окажется недостоин наших забот, мы вручим ему в день совершеннолетия двадцать тысяч франков, которые теперь же положим на его имя у нотариуса. Подумали мы и о вас: вам будет назначена пожизненная рента в сто франков ежемесячно. Вы все поняли?

Крестьянка в ярости вскочила с места.

— Вы хотите, чтобы я продала вам Шарло? Ну, нет! Такого от матери не требуют. Нет, нет! Это же мерзость!

Крестьянин степенно и рассудительно помалкивал, но тем не менее кивал в знак согласия с женой.

Госпожа д'Юбьер потеряла голову, расплакалась, повернулась к мужу и, всхлипывая, как ребенок, приученный к тому, что все его желания немедленно исполняются, пролепетала:

— Они не согласны, Анри, не согласны!

Приезжие сделали последнюю попытку:

— Друзья мои! Подумайте о будущности вашего сына, о его счастье, о...

Крестьянка, вне себя, перебила:

— Обо всем мы подумали, все поняли, все решили! Убирайтесь, и чтоб духу вашего здесь не было! Где это видано, родных детей забирать!

Выходя, г-жа д'Юбьер вспомнила, что малышей двое, и с упрямством избалованной женщины, своенравной и нетерпеливой, спросила сквозь слезы:

— А другой мальчик ведь не ваш?

— Нет, соседский, — ответил папаша Тюваш. — Зайдите к ним, если хотите.

И он возвратился в дом, откуда доносился негодующий голос его жены.

Валлены сидели за столом, неторопливо пережевывая ломти хлеба; муж и жена скупо намазывали их маслом, которое поддевали концом ножа из стоявшей перед ними тарелки.

Господин д'Юбьер сделал им то же предложение, только более вкрадчиво, велеречиво, со всеми ораторскими уловками.

вернуться

1

Октав Мирбо (1848—1917) — французский романист и драматург.