Выбрать главу

Павел Федотович крепко приложил руку к этому кусочку Киева. Здесь его здание президиума Академии наук, и Педагогический музей, и обе библиотеки: центральная и университетская. Эти библиотеки он делал вместе с Осьмаком. Вообще, как я помню, он не очень жаловал соавторов. Но Осьмак был старше его и считался тогда крупной фигурой в архитектуре. Василий Александрович очень интересно проводил занятия. Самому не верится, что я слушал его лекции, еще когда учился короткое время в Политехническом институте.

Здесь каждый уголок наполнен историей нашей культуры – вздохнул он. – Вот слева идет уютная улица Чудновского. Я ее еще помню как Терещенковскую. На ней расположены и русский музей, и музей западного и восточного искусства. Честь и хвала славным семействам Ханенко и Терещенко, собравшим великолепные коллекции живописи, которые легли в основу русского и западного музеев. Сейчас их имена никто не вспоминает. Даже улицу переименовали. Долго не могли найти название: то Герцена, то Чудновского. Да и как могли оставить название улицы Терещенковская, данное ей в честь крупных сахарозаводчиков?»

В парке было необычно пустынно. В дальнем углу напротив дома Морозова стояли столики и за ними сидели, нахохлившись как вороны, пенсионеры шахматисты, игравшие несмотря на холод. Он прошел мимо них. Ниже дома Морозова располагалась когда-то редакция газеты «Киевлянин», которой руководил Шульгин – тоже большой антисемит.

Он бывал в этом районе довольно часто. Дело в том, что два первых объекта, которые ему заказали после войны – это были поликлиники Четвертого управления Лечсанупра, то-есть барские поликлиники для Совмина и ЦК. Одна из них размещалась на Тарасовской недалеко отсюда, а вторая совсем рядом на Пушкинской. Это не были новые объекты – это была реконструкция приспосабливаемых зданий, но уж очень суровый был заказчик, так что приходилось ездить на авторский надзор, на планерки и совещания регулярно. Он делал архитектурные чертежи, конструктивную часть делал его старый приятель по проектированию санатория «Украина» в Гаграх – Вербенко, а технологию специалисты из Гипроздрава. На очередном совещании главный врач поликлиники представил его всем ведущим докторам и сказал:

– Вы, Яков Аронович, сейчас получите перечень телефонов ведущих специалистов и сможете обращаться к ним по любому возникшему вопросу. Вы, коллеги в свою очередь, можете обращаться к авторам со своими пожеланиями.

Как только они вышли, Вербенко отвел его в сторону и сказал:

– Яша, не вздумай послушаться его совета. Как только ты выслушаешь первого из них и что-нибудь сделаешь по его пожеланию, на тебя навалятся все и сьедят. Каждый захочет вместо своего отделения создать дворец – висячие сады Семирамиды. С любыми пожеланиями тут же отправляй к технологам. Там народ тертый – они их вернут с неба на землю. Да и жаловаться на технологов не принято, а архитектора каждый готов сожрать. Так что, если тебе нужно с кем-то из врачей посоветоваться – выбери одного. Я бы порекомендовал Марка Евсеевича. Он старый опытный терапевт, пользующийся общим уважением и знающий потребности всех других врачей.

С тех пор он стойко соблюдал советы Вербенко и обсуждал предложения докторов, только относящиеся к покраске интерьеров, а подробнее беседовал только с Марком Евсеевичем…

Особенно запомнилось ему последнее совещание. После него они вышли на площадь Толстого вдвоем с Марком Евсеевичем и не договариваясь, завернули в Шевченковский парк. Первым заговорил доктор:

– Вы, очевидно, знаете, что крупные писатели, поэты, актеры и ученые – члены еврейского антифашистского комитета, три года назад были арестованы. Подозреваю, что их нет уже в живых. Я несколько дней назад приехал из Москвы. Там у меня много приятелей и коллег – ведь я закончил Московский медицинский институт. У меня есть приятели и в Кремлевской клинике. Это то же ведомство, что и у нас, только рангом выше. Очевидно очередь дошла и до нас.

– Вы не пожалеете, что так откровенничаете со мной?

– Это, в принципе, не играет никакой роли. Дело в том, что бывают ситуации в которых любой нормальный человек способен оговорить другого даже не имея никакой информации, и винить его в этом нельзя. Я выражаюсь довольно туманно, но надеюсь, что вы меня понимаете. Должен же я с кем-нибудь поделиться. Лучше это сделать с вами, чем с кем-нибудь из коллег. Так вот, московские врачи, как я почувствовал, в полной растерянности и недоумении. На эти темы они, естественно, стараются не говорить. Но я так понял, что арестованы крупнейшие светила медицинской науки – в том числе те, которые лечили и консультировали самых высоких наших руководителей. Это Вовси, Виноградов, Егоров, Этингер, Фельдман, Коган. Арестован даже начальник нашего верховного ведомства, то-есть Лечсанупра Кремля – Бусалов. Но это касается не только нас. Говорят, что раскрыты еврейские заговоры на Московском автомобильном заводе и в Московском метрополитене. Идут аресты крупных инженеров. Я думаю, как это всегда бывает, что такая ужасающая провокационная волна докатится и до нас. Так что я хотел вас предупредить. Будьте очень осторожны, не ведите ни с кем бесед о своих знакомствах с крупными деятелями, особенно евреями, если таковые еще остались, бесед по национальному вопросу. Постарайтесь не вступать в контакты с моими коллегами по четвертому управлению и, пожалуйста, постарайтесь забыть обо всем, что я вам сейчас говорил. Я думаю, что нас ожидают в ближайшее время очень сложные события и перемены. Как врач могу вам только пожелать – будьте здоровы.