С неподдельным радением, не подумав даже подложить подушку, она опускается на колени и проводит языком по лоснящейся плоти — глядя снизу вверх, обрисовывает каждую выступающую венку. Но когда ее губы охватывают кончик, Цисса мягко отклоняется назад:
— Камень шёсткий. Не телай сепе польно-с, — просит он и поднимается выше, призывая ее встать на ноги.
Нежданный знак заботы умиляет Элион, и она благодарит змея со всей страстью, на которую способна. Инстинктивно подаваясь навстречу, он прикрывает глаза и откидывает голову. Слушая чувственные вздохи, ощущая пульсацию возбужденного органа, нежность скользящей по языку кожи, кислинку мужского секрета и отсутствие над ней грубого контроля, Элион впервые находит это действо немало отрадным — даже упоительным! Приобняв чешуйчатые бока, причмокивая и постанывая от странной радости, охватившей ее, она движется все уверенней, все более вдохновенно, пока Цисса не отстраняется, шипя исторгнув семя ей на лицо и грудь.
— Прости… — тяжело дышит он, оседая. — Я так не хотел, но ты… ощень старалас.
— Ничего, — говорит она смущенно и трогает вязкую, пахучую жидкость. Слизывает капельку с губы. — Ты же… не останешься в долгу передо мной?
Он отвечает взглядом, что красноречивей любых слов.
Ополоснув из кувшина, Цисса помогает Элион отмыться и укладывает ее на подушки — нависает, окружив волосами их лица. Молчит.
— Ммм… Отчего ты так смотришь?
— Красифая.
— …Ты тоже.
Вострый нос, точеные скулы, выразительные глаза под тонкими дугами бровей, лицо удлиненное, но не вытянутое, ровная кожа отливает оливковым. Для не-эльфа Цисса действительно довольно красив.
Подарив Элион еще один поцелуй — неторопливый, глубокий и вкусный, — он щекотливо спускается вдоль ее тела. Дыхание тает на мокрой коже, длинный язык рисует круги, но не спешит коснуться заветного места — не выдержав, она запускает ему в волосы пальцы и сжимает у корней. Дважды намекать не приходится — сверкнув глазами, Цисса охотно следует призыву! То приникая губами, то выписывая языком неизвестные символы, чутко откликаясь на каждый вздох и стараясь не упустить ни капли любовного сока, он проводит ее сквозь лабиринт ощущений, в центре которого фонтаном плещет блаженство — наивысшая радость безнравственной плоти.
Вскрик, перетекающий в стон. Тело Элион бьется так сильно, что, вцепившись ей в талию, Цисса вынужден удерживать ее на месте. Дрожа и стеная, она упирается ему в плечи ступнями, но он отпускает лишь тогда, когда перестает ощущать языком пульсацию. Покрытая испариной, эльфийка обмякает.
— А говорил, что не сможешь измучить… — вышептывает она, накрыв глаза предплечьем.
Свистящий смех звучит неожиданно приятно, она сама не замечает, как присоединяется к нему, и их голоса — такие разные! — сливаются в диковинной гармонии.
Два одиночества
Яркими цветами рассеяв по небу остатки тепла, сонное солнце плывет к горизонту. Сидя на том самом валуне, где восьмого дня пыталась лишить себя жизни, Элион неторопко расчесывает Циссе волосы — в завидной шевелюре не осталось уже ни одного узелка, но она, будто не замечая, продолжает умиряющее, им обоим отрадное действо.
Костяной гребень, украшенный орнаментом, — нежданный подарок, поднесенный ей минувшим утром.
— Сам ресал. Ощень тафно-с, — с улыбкой похвастался Цисса.
— Спасибо, такой красивый… — слегка смутилась Элион. — Но зачем ты отдаешь его мне?
— Штоп стелать приятно, — ответил он честно и просто.
Весь день она разглядывала гребень, воображая, как тонкие пальцы прорезают в кости замысловатый рисунок, а когда увидала, как змей распутывает после купания волосы, предложила в благодарность за ним поухаживать. Пользуясь случаем, Цисса пустился в расспросы о ее жизни: прежде она огрызалась и уходила от них — теперь сама удивилась нахлынувшей на нее жажде общения.
— …так что моим воспитанием занимались серьезно. Иногда кажется, что я знаю и умею все на свете… конечно же это не так. — Вздыхает она с невеселой усмешкой. — Для нашего общества это обычное дело, но знаешь, порой противно думать, что с самого детства из тебя лепили идеальную партию для кого-то, кто однажды будет удобен твоему отцу. Словно ты не кровь ему от крови, а заказное изделие.
— Хощешь скасать… ротители фыпирают отпрыскам пару? — удивляется Цисса, спиною к ней сидящий (если допустимо так выразиться) на песке.
— Да, зачастую.