Внимание змея устремлено во все стороны: разливается по воздуху, расползается по песку, острыми иглами вонзается в его собственное нутро. Находит тяжелый узел под грудью. Разодрать бы плоть свою когтями да вырвать его раз и навсегда…
Вдруг веки его вздрагивают, нос морщится.
— Плохо, — говорит он на родном языке. — Твое дыхание сотрясает землю.
Извергая ругательства, из песка поднимается голова Хуфура.
— Я почти не дышал все это время!
— Вот именно: запирал дыхание, вместо того чтобы дышать мерно и тихо — начал задыхаться. Так не получится. Охота из засады требует...
— Дерьмо это! — перебивает тот брата и вздымается вровень с ним, стряхнув с себя песок одним волнообразным движением. — Способ для слабаков!
— Все мы порой слабы, — поясняет Цисса, сложив руки за спиной, — если долго не везет на охоте, силы медленно покидают тебя — разумнее беречь их, а не тратить на выслеживание добычи.
Хуфур молод, нетерпелив и порывист — не любит ждать, не способен долго сидеть на месте, алчет внимания и верит, что всего можно добиться демонстрацией силы. И пусть отец его, уж девять лет как вождь племени, поощряет такое поведение, Цисса старается привить ему владение собой.
— Ладно, давай без зарывания, — терпеливо продолжает он. — Устройся, как тебе удобно, закрой глаза, сосредоточься на дыхании, слухе, на коже — о другом не думай.
Прежде чем закрыть глаза, Хуфур демонстративно их закатывает, но все же следует наставлениям, и даже успешно: тело его расслабляется мускул за мускулом, грудь колышется все менее заметно. Наблюдая за ним, Цисса с улыбкой кивает. В памяти проступает образ кривозубого, вертлявого змеенка лет пяти — с тонкими ручками и недоверчивым взглядом.
— Цисса... Цисс! А ты ведь мужчина? — спросил он однажды, отвлекшись от игры с костяными фигурками, которые брат вырезал для него на досуге.
— Мужчина, конечно, — ответил тот, натянуто улыбаясь. — Почему спрашиваешь?
— Я думал, мужчины мамами не бывают…
— Мамами? — удивленно рассмеялся Цисса. — Мама у тебя одна, а я всего лишь старший брат.
— У Таки и Чушута тоже есть братья, но они так много с ними не играют. А ты как будто вторая мама, только веселее. Мне нравится!
Когда Хуфур родился, Цисса уже догадывался о своем изъяне — впервые приняв крошечное, вялое тельце из рук счастливой матери, он единовременно испытал любопытство, умиление и опустошающий страх. Что если он не сумеет дать жизнь потомству? Сможет ли милая Нурт смириться с позором бездетности? Оставит ли верховный жрец в учениках того, кого, возможно, прокляли духи? Через несколько лет он получит ответы, и забота о матери да маленьком брате станет главной его отрадой.
Вынырнув из грустно-приятных воспоминаний, Цисса замечает едва уловимые перемены в языке тела и мимике Хуфура: губы его разомкнулись, уголки их поднялись, язык, кажется, задвигался, живот выпятился и напрягся.
— Ты не сосредоточен, — говорит он громче, чем стоило. — О чем думаешь?
— Ни о чем, — хрипит Хуфур и прочищает горло. — Я правда стараюсь, но это сложно!
Стиснув челюсти, Цисса отводит лицо:
— Этому долго учиться. Продолжай. Внимательно слушай Пустыню.
Конечно, ему ведомо, что за мысли рождаются в уме юноши, стоит тому погрузиться в себя, какие именно образы возникли в уме Хуфура и чем он займется сразу по возвращении в пещеру.
Две копны рыжих, взлохмоченных волос. Тонкое тело в ненасытных объятиях. Грязные слова, которые она не поймет и которых не заслуживает. Осторожное притворство, которое он видит, но не осуждает.
Поймав за хвост растущее раздражение, Цисса спешно следует собственным советам: закрывает глаза и всеми силами стремится к тишине.
В последние дни он не общался с Элион ни телесно, ни по душам, зато каждый взгляд, что ловили они друг на друге, был красноречив и больно давил сердце, оставляя трещины на верной маске безразличия. Как он позволил этому случиться?.. Он всего лишь хотел поразвлечься с красивой девчонкой — чего ради было допускать ее так близко? Из жалости? Из любопытства? От скуки? Оттого, что впервые за долгие годы самка глядела на него без унизительного сочувствия? Даже узнав о постыдном недуге, Элион не стала его презирать.
Но то, как он оттолкнул ее у озера… этого она ему не забудет.
— Эй, Цисса! — зовет Хуфур. — У тебя жуки в ушах?
— Задремал… — разлепив веки, растерянно отвечает тот. — Ты что-то сказал?