Покрытые раздутыми от напряжения венами, руки Циссы мелко подрагивают.
— Закон нарушаешь: я в честном бою ее выиграл…
Хуфур запрокидывает голову и вызывающе смеется.
— Можешь вождю посетовать, что пытался отнять у меня жену плоти, которая тебе без надобности, а я, негодяй такой, не позволил! Он от души над тобой посмеется…
Вдох–выдох. Враждебность не поможет. Стараясь не смотреть в исполненное ужаса лицо любимой, Цисса разжимает скрюченные пальцы и пытается вернуть спокойствие голосу:
— Хуфа… не делай того, о чем пожалеешь. О чем будешь жалеть, возможно, долгие годы. Я не враг тебе. Ты же знаешь, что я тебя люблю… Всю твою жизнь я был рядом. Всегда на твоей стороне. Дарил почти все свое время. Неужели я не заслужил одной единственной уступки? Исполнения одной единственной просьбы?
Речь его звучит проникновенно и искренне, но озленного Хуфура, увы, не смягчает:
— Все это ты делал затем, чтобы чувствовать себя нужным хоть кому-то, окромя матери!
Цисса дергается как от пощечины. Детская оторопь на его лице сменяется столь жгучей болью, что Хуфур обмирает, запоздало осознав жестокость сказанной в сердцах правды. Хладная помесь тоски с сожалением омывает его нутро, но не гасит черное пламя обиды. Его губы размыкаются и снова сжимаются в линию. Поворачивать назад уже поздно. Он будет стоять на своем… и добьется того, чего желает.
Вдруг тишину, повисшую меж ними, нарушает возглас удивления и боли.
Зажатая в змеиных объятиях, Элион отнюдь не бездействовала. Когда первое потрясение схлынуло, она поняла, что хвост притиснул ее руку к чему-то жесткому — к запрятанному в складках одежды гребню. По мере непонятного ей, но явно напряженного разговора хватка Хуфура ослабла: кольцо, обвитое вокруг ее живота и предплечий, опустилось на бедра — все еще скованная до локтей, она получила немного свободы, медленно вытянула гребень и вонзила его зубья в чешуйчатый бок! Всплеснув руками и оцарапав ей горло, Хуфур содрогнулся всем телом — эльфийка вывернулась и упала на землю.
Не теряя времени, Цисса яростно кидается на брата! Элион поднимается на дрожащие ноги, но кто-то тут же сбивает ее хвостом — она валится, да так, что искры сыплются из глаз, и, стеная, спешит отползти подальше. Колени и ладони занемели от удара, но чувствительность возвращается предательски быстро. Ничего не различая от слез, девушка бьется лбом в стену, неловко разворачивается и вжимается в нее спиной — будто пытаясь слиться с песчаником.
Все это время позади идет схватка. Распаленные свежей ссорой, братья не жалеют ни себя, ни друг друга, раз за разом сотрясая пещеру ударами массивных тел — с потолка, шелестя и постукивая, сыпется пыль и мелкие камни. Цисса впервые не превосходит Хуфура здравомыслием — растущая боль и негасимое противление ввергают обоих в животную ярость: неестественно растягиваясь, их рты разеваются с грозным шипением, кости трещат под железными кольцами хвостов, когти разят что есть мочи, клыки глубоко вонзаются в плоть. Братья не стремятся друг друга прикончить, но ради победы готовы на все.
Зажмурив глаза и накрыв голову руками, Элион беспорядочно молится. Она так огорошена стремительной распрей, что не догадывается скользнуть в ближайший проход и лишь тогда выходит из ступора, когда в стену рядом с ней влетает черно-зеленый клубок. Завалившись набок, она пытается отползти, но из-под курчавых лохм к ней липнет безумно-лазоревый взгляд. Рывок — в нос Циссы врезается локоть. Потерянный, он отшатывается с хриплым рычанием, Хуфур же кидается к Элион, вмиг выдавив воздух у нее из груди. Глаза круглые, как блюдца, зрачки тонкие, словно две иглы, монструозная пасть, растянутая от уха до уха, роняя слюну повисает над ней…
«Убьет…» — понимает эльфийка, с ужасом глядя на хищные зубы.
Но Цисса вовремя отдергивает брата, одной рукой ухватив его за волосы, второй зажав его шею между плечом и предплечьем — Хуфур начинает биться в удушье, едва не зашибает Элион хвостом и со всей силы толкается назад. Утратив равновесие, Цисса дергает напряженными руками. Еле слышится неприятный щелчок. Хуфур цепенеет, затем обмякает, его глаза остаются пугающе распахнутыми, а длинный язык вываливается из рта. Мир замирает на несколько тягучих мгновений, даже каменная крошка перестает осыпаться.