— Да… Радуюсь, что до сих пор жива. Благодаря вам, конечно.
— Плакотаря нам… конешно-с…
От пламенного взгляда, без утайки выдающего жажду награды, во рту у нее становится сухо.
Новый зал, куда змей приносит Элион, оказывается своего рода ложницей: отсветы солнца едва касаются его стен, а пол во много слоев устлан одеялами и коврами, собранными, очевидно, за годы разбоя. Специфичный запах, исходящий от кожи нагов, слышится здесь особенно сильно. Цисса заползает в центр гигантской «постели», кладет девушку сбоку от возлежащего на подушках Хуфура — сам опускается с другой стороны. Довольно перешептываясь, оба брата нависают над ней.
В голове рассуждения Элион звучали вполне себе ладно, но как дело доходит до практики, ее самообладание рассыпается в прах: сердце колотится, уши горят, члены трясутся — и все это не ускользает от похабных змеиных глаз. Лицо Хуфура кривится насмешкой, Цисса, напротив, немного смягчается:
— Не пойся, маленький эльф-с. Мы не опитим. Путет хорошо-с… — Склоняясь к Элион с почти доброй улыбкой, он гладит ей скулу и щекочет волосами. Дыханием. Кончиком носа. Наконец приникает к губам. Большой раздвоенный язык по-хозяйски проникает ей в рот.
Пока старший змей дарит эльфийке умелый поцелуй, младший, порыкивая, рвет на ней лиф и разом сдергивает золотые цепочки. Руки обоих, сухие, прохладные, жадно тянутся к открытой груди.
— Нешная-с… — шепчет Цисса, отстраняясь, и впивается губами ей в шею — Хуфур проделывает то же с соском.
Вопреки стыду и отвращению, тело Элион начинает отзываться на ласки. Она жмурится, стискивая край покрывала, на котором лежит; наги цепляют пояс шальвар и полностью ее разоблачают. Хуфур рассматривает девушку с явным любопытством, а Цисса поглаживает ее пальцами и говорит на хофну. Поняв, что ее используют как анатомическое пособие, Элион недоуменно вздрагивает — старший наг поднимает голову и объясняет, потираясь щекой о внутреннюю часть ее бедра:
— Хуфур не снает хотячщих шенщин. Фперфые фитит-с. Наших утофолить мошно лишь фнутри, фас — снаруши тоше-с. Ощень фашное снание… — Хитро сверкнув глазами, он проводит шершавым языком по святая святых женского тела. Элион сжимает челюсти. Твердо решает не подавать виду, если будет приятно, но опытный змей на корню пресекает ее внутренний протест: приникнув губами, несколько секунд посасывает чувствительную точку, усиливая приток крови, а когда снова ласкает ее языком, Элион, сама того не ожидая, прогибается и судорожно стонет. «Позор мне!» — сокрушается она, мысленно умоляя Циссу продолжить, но он, подразнив, уступает ее брату — сам отползает, сворачивается клубком и наблюдает за ними с жарким интересом.
Хуфур поднимается и ощупывает глазами распростертую перед ним эльфийку — то ли оценивая, то ли любуясь, то ли предвкушая. Ее же взгляд невольно тянется к верхней части хвоста, где из ранее скрытого отверстия взымается налитая мужская плоть. «В самом деле, как у животного…» — брезгливо думает она. Заметив, что именно рассматривает стыдливо-пунцовая Элион, Хуфур усмехается с надменностью господина, упирается в нее и резко проталкивается внутрь. Она поджимает губы и отворачивает лицо, на что змей отвечает грозным шипением.
— Смотри ф класа — у нас так принято, — переводит Цисса и добавляет от себя: — Хуфур слится, кокта што-то не так, как он хощет-с.
Девушка нехотя выполняет приказ, и младший наг начинает двигаться: сокращаясь, мышцы передней части хвоста задают мягкие, идущие снизу вверх колебания. Гладкая чешуя приятно трется о бедра Элион, теплый орган скользит внутри легко и амплитудно. Хочет она или нет, ритмичное вторжение в ее тело, сперва гадкое и слегка болезненное, с каждой минутой становится слаще: в животе томительно тянет, к неровному дыханию примешиваются стоны, даже пристальный взгляд Хуфура почти прекращает смущать.
В конце концов Элион позволяет себе забыться — кладет ему на спину руки и, робко желая получить удовольствие, начинает подаваться навстречу бедрами. Однако длительное воздержание не позволяет молодому змею держаться достаточно долго — шипя сквозь острые зубы, он вдруг ускоряется, вздрагивает всем телом и, пульсируя, изливается внутрь Элион. Тяжело дышит, упершись своим лбом в ее, и вскоре отползает, потеряв к ней, кажется, всякий интерес.
Не успевает она испытать смесь облегчения с разочарованием, как слышит голос почти забытого Циссы:
— Моя ощереть «шениться-с»!..
Склонившись над Элион, он разворачивает ее, кладет животом на подушку, вынуждая оттопырить зад, и с нетерпением входит. Она чувствует, как по бедру стекает семя.