— Ммм-х… А как же «смотреть в глаза» и «у нас так принято»?
Он наклоняется, завесив ей взор волосами:
— Принято клотать ету селиком, но порой приятно ее расшефать-с.
— …
Элион забывает о сомнительной метафоре, как только Цисса начинает брать ее. Изрядно раззадоренная, она принимает его с куда большим желанием, чем до того — Хуфура, и слегка двигает тазом в поисках лучшего угла проникания.
«Ох, вот так! Хорошо… Проклятье!.. Когда все закончится, раскаянию моему не будет предела! Но сейчас…» — Уткнувшись щекой в пыльный, пропахший нагами ковер, она протягивает руку под животом и гладит себя, задевая пальцами скользящую плоть Циссы.
— Умница-с, — одобрительно шепчет он. — Хощу чщустфофать, как тепе хорошо-с…
Закусив губу, Элион действует уверенней — в утробе ее, накопив «заряд», происходит могучий взрыв ощущений! Трепеща, она сжимается вокруг змея и сладостно стонет, готовая раствориться в неге, но ни с того ни с сего начинает плакать — сначала беззвучно, потом все сильней, потом и вовсе заходится взыдью. Ничуть не удивленный, Цисса обнимает ее, прижавшись грудью к спине, и шепчет на ухо что-то ласковое, не прекращая, впрочем, порывисто двигаться. Изможденная девушка успокаивается и жалобно поскуливает ему в такт. Будто издалека доносится встревоженный голос Хуфура — Цисса отвечает, уверяя, по всей видимости, что ничего плохого не случилось.
К тому моменту, как он кончает и, довольно урча, выходит из Элион, она почти полностью впадает в беспамятство. Прежде чем устроиться на отдых, Цисса гладит ее по голове и накрывает тонким одеялом.
В ловушке
За прошедшие дни Элион волей-неволей выучила некоторые слова на хофну: «аштс» значит то ли «плохо», то ли «неправильно», «кахтс» — «хорошо», «чщу́хра» — что-то вроде «легче» или «осторожно», «тха́сси», кажется, — «хочу», «нумта́с» — «молодец», «хис» — «да», «хиса́» — «нет», «рутс» — «хватит». А «патш-цэ», блаженно шелестящее над ней в данную секунду, очевидно означает «еще» или «продолжай».
«Щеки устали…» — мысленно ноет девушка. Под ее пальцами — гладкая змеиная чешуя, под коленями — отвердевший от грязи ковровый ворс. Соизволь Хуфур подняться выше на хвосте, она могла бы делать это стоя, но, видимо, всякий мужчина, независимо от расы, наслаждается коленопреклонением женщины.
Когда на третий день «замужества» старший брат настоял, чтобы Элион приласкала их ртом, младший очень удивился — не мог взять в толк, зачем это нужно, но когда настала его очередь, пришел в искренний восторг. Ощущения были ему внове, ведь ни один мужчина на свете не сунет свое достоинство в хищно-зубастую пасть, наподобие нажьей.
Зарывшись когтистыми пальцами в волосы Элион, Хуфур без лишних нежностей направляет ее движения. Прикрыв глаза, она концентрируется на ритме. И на том, чтобы не напрягать горло. Чутко внемлет ядовитому шипению, опасаясь расслышать в нем нотку недовольства.
«Хуфур злится, когда что-то не так, как он хочет», — впервые она убедилась в правдивости этих слов, когда того среди ночи одолело бессонье: решив поразвлечься, он грубо прервал ее отдых — недоброе слово, брошенное сквозь дрему, злое рычание и боль в стиснутом плече. Рассерженный Цисса отчитал тогда брата, но потому лишь, наверное, что крик Элион разбудил его.
Такое повторялось несколько раз. Страх и боль во взгляде «жены» ничуть не смущают юного змея, а вот роптание или скука вмиг выводят из себя, раскрывая животную сторону его натуры. Вконец растоптав свою гордость, она решила принимать в его присутствии благоговейный вид, а при соитии, независимо от ощущений, изображать удовольствие — лишь бы не стать вновь жертвой его горячности.
Оставив на языке нечистый, солоновато-кислый вкус, Хуфур оттягивает девушку за волосы и выскальзывает из ее рта — между серо-лиловой плотью и припухшими губами повисает ниточка слюны. Зная, чего он хочет, Элион поднимает глаза, всем видом демонстрируя желание и покорность, сама же думает: «Когда выберусь, пришлю солдат и велю оббить твоей красивой кожей оттоманку!.. Буду заниматься на ней любовью с мужем…» — Конечно, она этого не сделает, но такие мысли приносят утешение.
Хуфур поощрительно гладит Элион по щеке, жестом велит подняться, хватает ее под бедра и медленно опускает на обласканный член. Легкость, с которой он входит, неприятно удивляет эльфийку: ужель неделя в плену охальных братьев настолько ее извратила, что она возбуждается, когда берет в рот, словно продажная девка?.. Фу! Нет, конечно! Просто ее тело привыкло к череде определенных действий — вот и готовится, чтобы было проще. Несомненно, так и есть.