— Вот тебе и на! Должно быть, думаете, что вы у меня первый, кому я показываю Меджибож. Желаю себе, и вам, и всем нашим близким столько лет хорошей жизни, сколько экскурсантов и туристов со всех концов света проходит через мои руки. Так вот, как вы думаете, знаю я толк во всем этом? Может, показать вам документ? — Она достала из-под надгробия Балшема запыленную бумажку и протянула Матушу.
— Что это? — удивленно спросил Матуш.
— Читайте, тогда узнаете.
Матуш надел очки и принялся вслух читать, с трудом разбирая размытые, поблекшие буквы:
— Сара, дочь Леи, Файтл, сын Розалии, Хайка, дочь Гитл…
Йохевед тем временем подобрала еще несколько бумажек и подала Матушу:
— Нате вам еще пачку.
Разложив и разгладив помятые бумажки па надгробии Балшема, Матуш продолжал читать вслух:
— Я, Исер, сын Любы, и моя жена, дочь Фейги, и все наши дорогие и близкие, просим тебя, святой ребе, заступись за нас перед Святым престолом и вымоли у Всевышнего, чтобы мы были здоровы, не знали никаких бед и чтобы наступили мир и братство во всем мире. Аминь!
— Аминь! — подхватила Йохевед. — Нате, вот вам еще пачка записок. Постойте, а это что? Псалмы или молитвенник? Посмотрите, пожалуйста!
Матуш взял у нее книжечку и начал читать, не понимая ни слова:
— Авуэси ани эл кивройсейхем…
Йохевед его перебила:
— А, знаю уже. Это молитва, которую читают над могилой цадика. Интуристы, видно, оставили. Они иногда оставляют даже свечи.
— А зачем свечи?
— Сразу видно, что вы не хасид. Хасид никогда не спросит, зачем зажигают свечи на могиле Балшема и при этом молятся.
— Мои дочки Мая, Муся и зять Овсей, сын благочестивой… — начал дальше читать записки Матуш.
Но Йохевед снова перебила его:
— Бросьте, прошу вас, эти бумажки и послушайте лучше, какую штуку сыграл Гершеле Острополер с нашим цадиком реб Борехлом. Наш цадик реб Борехл, царство ему небесное, как-то вышел на минутку по надобности во двор, а Гершеле тем временем уселся в его кресле. Вдруг с воплем врывается бесплодная женщина: «Ребе, помогите!»
— Я эту историю уже…
— Разумеется, скажете?
— Да, разумеется. — И Матуш снова взялся за чтение: — Я, Сэм, сын Гертруды, и моя жена…
— Ах, господи, — всплеснула Йохевед руками, оставьте наконец эти бумажки! Ну и урожай в нынешнем году на такие записочки. Комбайн еще не вышел в поле, а уже пишут записочки. Вы знаете, сколько еще осталось до элула[23], когда приезжают сюда на могилы предков? — Неожиданно Йохевед снова залилась смехом: — Ах, какой это был Гершеле! Вот у кого была критика и самокритика. Он и сегодня не сидел бы сложа руки. Думаю, что и у вас там, в Ленинграде, он тоже знал бы, что делать. Или, может, у вас там все уже стали праведниками? Реб Матвей Арнольдович, солнце на месте не стоит, а нам еще нужно ходить и ходить. Я должна еще показать вам крепость и наш Буг. Жаль только, что сегодня наши пожарные не будут карабкаться на лестницу. А парк и переулок, где был когда-то двор цадика, вы же тоже еще не видели.
Но Матуш хотел уже отделаться от нее:
— Экскурсию, думаю, мы можем отложить на другой раз. Я же еще завтра не уезжаю.
Увидев, что Матуш вынимает из кармана бумажник, Йохевед замахала руками:
— Что вы, что вы, бог с вами! Я таки пенсию не получаю, и, не скрою, если экскурсанты и туристы, приезжающие сюда со всех концов света, предлагают мне за труд вознаграждение, я не отказываюсь. Но вы же не экскурсант и не турист. Это во-первых. А во-вторых, какое значение имеет этот мой труд по сравнению с тем богоугодным делом, которое вы совершаете ради местечка!
— О каком, собственно, богоугодном деле идет речь?
— Шутка ли, повеселиться в нынешнее время в местечке на свадьбе молодой пары! У нас это теперь большая редкость. А вот там, в местечках, где хозяйничали румыны, как, например, в Жмеринке или в Бершади, справляют, говорят, свадьбы чуть ли не каждую неделю. И что касается старых обычаев, то эти местечки, говорят, соблюдают их еще больше прежнего. Это, очевидно, потому, что румыны во время войны согнали туда своих евреев, а румынские евреи совсем не такие, как наши. Они еще крепко держатся старины. Говорят, они принесли с собой прежнюю субботу, старые праздники. Можно там даже встретить еще, как у нас когда-то, коз, лежащих на крылечках и жующих свою жвачку. Все это пустяки, конечно. Но в одном мы им действительно завидуем: их девушки в невестах не засиживаются. Хотя наш заведующий рынком — он встречается с видными людьми — утверждает, что скоро мы тоже будем справлять много свадеб. Пусть только, говорит он, начнется строительство завода и в переулке Балшема появится бульдозер. Так что же мы решили? Откладываем экскурсию на после свадьбы? А когда свадьба? В эту субботу или… Я слыхала…