— С удовольствием, Гурам Александрович.
— Тамрико, принеси гитару… Только вот что вам спеть, друзья мои. Песен так много. Например «Оровела» — песня, которую поют в поле, «Урмули» — песня дороги, ну и так далее.
— Любую, Гурам Александрович.
— Хорошо. Тамара мне поможет. А начнём мы с песни о любви. Я думаю, что она будет понятна и без перевода. Помогай, Тамрико.
Гурам Александрович взял гитару, немного её подстроил и полилась в комнате красивая мелодия, не похожая ни на какую другую…
Ранним утром следующего дня Николадзе вывел из гаража свою «Волгу» и друзья, положив в багажник вещи, забрались в машину.
— А Тамара? — спросил Селезнёв.
— Она же врач. Сегодня дежурит и ехать с нами не может. Да мы там довольно часто бываем.
— Далеко?
— За час доберёмся, с небольшим.
Машина понеслась по утренним улицам Тбилиси. И всю дорогу, особенно когда выехали из города, друзья не отрывали глаз от мелькавших за окном машины горных пейзажей. А через час или два Гурам Александрович показывал друзьям родную деревню и её окрестности, знакомил со своей многочисленной роднёй: младшими братьями и сёстрами, с племянниками и племянницами, с главой всего рода белобородым, старым, но ещё крепким Сандро Николадзе…
Под вечер собралась в доме вся многочисленная родня Гурама Александровича. Из гостей, приехавших с ним, не было только Кольки. Ещё утром, узнав о том, что в местной колхозной бригаде не хватает механизаторов на закладке силоса, Николай решил помочь коллегам. И вот день кончался, а Кольки всё не было.
Сергей Иванович вышел со двора на сельскую улицу.
— Не волнуйся, Серёжа, — заметил беспокойство друга Гурам Александрович. — Ничего не случится с нашим добровольцем. Они там с Георгием.
— Вечер наступает.
— А я послал уже за ними… Да вон, легки на помине. Привет труженикам колхозных полей! Как работалось?
— А всё путём. Как учили, — ответил Колька.
— Николай, Гурам Александрович, классный механизатор и хороший, добрый человек. Он и на тракторе, и на косилке, и на самосвале — на всех машинах работать может. И так весь день сегодня, — сказал Георгий.
— А чего тут такого-то. Машины-то одни. Дело привычное.
— He скромничай, Никола. Ты сегодня сделал доброе дело.
— Так пусть же, дорогой друг, все твои добрые дела возвращаются тебе и твоим близким, умноженные во сто крат и больше!
— Спасибо, Гурам Александрович. Только я правду говорю — дело обычное.
— Сегодня ребята в честь Николы даже песню спели.
— О! Такое бывает не часто. Да ты сам, Коля, хотел послушать грузинские песни.
— Повезло, Гурам Александрович.
— Ещё услышишь. А теперь идём за стол, други мои. Там уже заждались…
Праздничный стол в честь приезда Гурама и его друзей был накрыт во дворе под деревьями. За столом шумно и весело.
Рожков, так и не выпивавший, что-то рассказывал своему соседу справа. Тот качал головой. Никанорыч достал из кармана брелок и стал опять объяснять, жестикулируя. Сосед снова покачал головой, видимо не соглашаясь и передал разговор уже своему соседу. Тот другому и так слова Никанорыча дошли до тамады, полного, с пышными усами человека. Начальник стола и сам заметил, что гость не выпивает и давно хотел узнать причину такого его поведения.
— Дорогой Гурам, — обратился тамада к Николадзе, — твой друг болен, что ли?
— Нет, что ты, Котэ. Он просто завязал.
— Надо развязать.
— Попробуй, попробуй, Котэ.
Сидевший рядом с тамадой Николадзе-старший, услышав разговор, догадался о чём идет речь и вдруг заговорил сам.
— Я хочу рассказать твоему молодому другу, Гурам, нашу древнюю грузинскую легенду.
— Пожалуйста, отец. Конечно, расскажи.
— Мне ещё дед мой рассказывал, как посадили однажды виноградную лозу у дома, а осенью выжали сок. Сладкий был сок и всем понравился. Народ приходил и дивился: «Ну и сок у такой сухой лозы». Но вот прилетел соловей: «Да здравствует вино! — воскликнул он. — Кто станет его пить, запоёт по-соловьиному». Потом пришёл молодой петух: «Кто выпьет, тот будет любить ссоры и станет, как и я, забиякой». Прибежала лиса: «Кто станет пить, то в него заберется вино воровски, по-лисьи». Наконец пришёл один жирный боров и сказал: «Да здравствует вино! Кто много выпьет, подобно мне станет валяться в грязи на дороге». Вот так по-разному и действует вино на человека, сынок. Так будь же ты всегда соловьем!
И старый Николадзе похлопал Никанорыча по плечу.