Через несколько дней после этого я встретил принцессу в покоях королевы. Мэри поманила меня к себе и сказала:
– Недавно я встретилась с вашим другом, капитаном Брендоном. Рассказывал он вам об этом?
– Нет, – ответил я. – Джейн сообщила мне о вашей встрече, но Брендон не сказал ни слова.
И в самом деле, Чарльз ни словом не обмолвился об этой встрече, я же хотел подождать, долго ли станет он отмалчиваться. При всем дворе не нашлось бы больше ни одного человека, способного упустить случай похвастать победой в споре над принцессой Мэри!
– Вот как? – с некоторым раздражением сказала Мэри. – Может быть, он считает, что это такой пустяк, о котором и говорить не стоит? У меня произошел с ним небольшой словесный турнир, в котором, говоря по правде, я не только потерпела поражение, но еще должна была сознаться в этом! Что вы думаете о своем новом друге? Он в самом деле не хвастал, что одержал надо мной верх? Мне кажется, что это молчание говорит в его пользу! – и принцесса Мэри, отнюдь не рассерженная своим поражением, откинула голову, звонко рассмеялась и захлопала в ладоши.
– Что я думаю о своем новом друге? – повторил я ее вопрос.
Этим для меня открылась тема, на которую я мог говорить долго и подробно. Сначала я хотел быть кратким, но, к своему собственному удивлению, встретил в принцессе такую внимательную слушательницу, что моя речь оказалась очень пространной.
– Ваш друг имеет в вас пламенного ходатая, сэр Эдвин! – сказала принцесса.
– Это правда, – согласился я, – но ведь, что ни говори о нем, ничто не будет преувеличено! – Я знал, что принцесса имеет громадное влияние на короля, и решил обеспечить судьбу Брендона вовремя сказанным словом. – Я уверен, что король осчастливит его своей милостью, и надеюсь, что вы найдете случай замолвить за Брендона словечко Его Величеству!
– Да что же я могла бы сделать для него? – воскликнула Мэри, которая была очень тонким политиком. – Король роздал все, что мог, а теперь, когда война кончилась, являются сотни людей, желающих получить еще что-нибудь. Громадные сокровища моего отца растрачены, дарить больше нечего. Разве вот только следующее: за смертью последнего герцога Саффолкского освободились этот сан и связанные с ним поместья. Может быть, король и наградит тем и другим вашего героя, если только вы сумеете выставить своего друга в таких же привлекательных чертах, как мне! Но спросите об этом короля сами! – смеясь, закончила она свою шутку.
– По сравнению с заслугами Брендона всякая награда окажется слишком малой! – ответил я, подхватывая шутку.
– Значит, решено! – сказала Мэри. – Отныне нет более капитана Брендона, а существует Чарльз Брендон, герцог Саффолкский! Как это нравится вам, сэр Каскоден?
– По-моему, это звучит очень хорошо.
– В самом деле, даже королевская корона была бы в ваших глазах слишком незначительной для вашего друга, ненасытный вы этакий! Такую интересную личность мы непременно должны удержать при дворе, и я позабочусь, чтобы его сейчас же представили королеве. Танцует ли он? Едва ли! Военные упражнения вряд ли оставили ему свободное время для этого! Затем мне интересно было бы знать, играет ли он в карты, то есть я хочу сказать, – как играем мы, дамы. Вы говорили, что Брендон долго жил во Франции, где была изобретена карточная игра, но ни минуты не сомневаюсь, что он, одним мановением руки ниспровергающий целые армии, с величайшим презрением взирает на такое глупое занятие.
– Право, не знаю, танцует ли он и играет ли в карты, – ответил я, – но готов держать любое пари, что Чарльз – мастер в том и другом!
– Ставлю десять крон! – поспешно сказала принцесса Мэри, очень любившая биться об заклад.
– По рукам! – ответил я.
– Мы испытаем его завтра вечером у меня, – продолжала принцесса. – Приведите его ко мне, но молчите об этом. Джейн будет там со своей лютней, что, насколько мне известно, не отпугнет вас. Мы так и будем вчетвером: вы с Джейн и новый герцог Саффолкский со мной. О, это будет так забавно, что я просто не дождусь этого!
Необыденность затеи придавала ей в глазах Мэри особую прелесть, а пари еще усугубляло интерес. Правда, принцесса время от времени принимала у себя молодежь, – но не в таком, как теперь, интимном составе из двух пар, потому что король с королевой обращали большое внимание на соблюдение внешних форм, может быть, для того, чтобы прикрывать ими серьезные грехи.
На следующий вечер я повел Брендона обходным, редко посещаемым путем к принцессе, где мы как можно тише постучались в дверь. Нам открыла леди Джейн, принцесса тоже стояла у порога. Я уже посвятил Брендона в шуточный разговор о титуле герцога Саффолкского, а теперь входя сказал: