Сквозь отблески света я увидела хижину, к которой приближалась толпа, размахивая факелами и крича:
— Выходи, ведьма! Покажись, не бойся! Мы не нанесем тебе вреда, по крайней мере, не больше, чем ты нам.
У меня перехватило дыхание. Джинни вышла из хижины. Должно быть, она уже спала, потому что была в ночной рубашке, а седые волосы разметались по плечам. Факелы осветили ее лицо, на котором я увидела страх.
Я почувствовала тошноту и повернула бы прочь отсюда, но Джекко был рядом, и я не могла пошевелиться. Его испуганный взгляд был сосредоточен на происходящем.
— Что вам от меня нужно? — прошипела она.
— Посмотришь! Что нам с ней делать?
Кто-то заговорил, остальные слушали. «Возможно ли что это Рольф говорит им, что делать?» — подумала я.
— Бросить ее в воду! Если утонет — невинна, если поплывет — тогда она — одна из его тварей.
— В какое место дьявол поцеловал тебя, мамаша Джинни?
За этим последовал взрыв грубого смеха.
— О нет, — прошептала я. — Она всего лишь старая женщина.
Джекко кивнул, его взгляд был устремлен на ужасающую сцену. Джинни обвили веревкой вокруг пояса.
Она отбивалась, но кто-то ударил ее так, что она повалилась на землю.
— Джекко! — вскрикнула я. — Они убьют ее! Мы должны остановить их.
Джекко выехал вперед.
— Остановитесь! — закричал он. — Остановитесь!
Никто не обратил на него внимания. Все были полностью поглощены мамашей Джинни, которую тащили к реке. Она посылала им проклятия, а они волокли ее по земле.
Я рыдала:
— Мы должны что-то предпринять. Что сделал бы отец?
Но нам не хватало его силы и влияния, мы были всего лишь дети, и, что бы мы ни сделали, все было бы бесполезно. В ту ночь я увидела нечто такое в этих людях, в возможность которого никогда бы не поверила. Впервые в жизни я была свидетельницей ярости толпы. Люди, которых я так хорошо знала, изменились. Оказывается, в их природе есть сторона, о существовании которой я и не подозревала: им доставляло удовольствие причинять боль, они жаждали мести. И ими управлял Рольф… Толпа невежественных людей, готовых пойти даже на убийство, но он… Я почувствовала, что не смогу больше верить ни одному человеку.
Мне захотелось выбросить все это из головы, вернуться домой. Но я знала, что не смогу этого забыть никогда.
От реки донеслись крики.
— Она не утонет, — сказал Джекко.
— Нет, река недостаточно глубока.
— У берегов, но если они швырнут ее на середину… Они говорят, что ведьмы не тонут.
— Но если нет…
— Она будет спасена, — настаивал Джекко.
В этот момент из хижины вышел мальчик. Я узнала Дигори. Он перебежал поляну и оказался недалеко от нас. У меня захватило дух. Я подумала: «Что они с ним сделают?»
Люди возвращались с реки и тащили мамашу Джинни, одежда которой вымокла и была испачкана грязью, волосы висели клочьями, спадая на бледное лицо. Мне показалось, что она уже мертва.
Я услышала собственный голос, молящий Бога спасти мамашу Джинни, наказать этих людей.
Люди кричали, как пьяная толпа. В каком-то смысле они и были опьянены — не алкоголем, а яростью.
Джинни лежала на траве, окруженная толпой. Теперь я не могла ее видеть.
Кто-то крикнул:
— Дьявол спасает своих тварей!
— Ненадолго, — отозвался другой, Затем внезапно с криком кто-то швырнул факел на соломенную крышу, которую мгновенно охватило пламя.
Бросили еще один факел, и хижина превратилась в пылающий костер.
Толпа стояла поодаль, с восхищением смотря на свою работу. Я увидела, как мамаша Джинни поднялась на ноги и стояла, неотрывно глядя на свою хижину.
Все замерли, когда мамаша Джинни подошла к двери дома и вошла в пламя.
Казалось, тишина длится вечность. Все ждали, когда она выйдет, но этого не произошло.
Тогда кто-то крикнул:
— С ней и ее котом покончено! Где мальчишка, ведьмин шалопай?
Опять воцарилось молчание. Мое сердце бешено заколотилось. Вдруг Джекко подался в сторону. Я услышала шепот:
— Прыгай ко мне.
Потом я увидела Дигори, и у меня отлегло от сердца.
— Поехали, — сказал Джекко. — Торопись!
Мы молча двинулись через лес.
— Куда? — спросила я.
Я взглянула на Дигори, который прижался к Джекко.
Его лицо было бледным, вся его бравада куда-то делась.
В этот момент меня охватила нежность к этому мальчику.
Мы выехали из леса, и Джекко пустил лошадь в легкий галоп.
— Ты думаешь, они будут нас преследовать? — окликнула я.
— Возможно, если узнают, что мы там были.
Поднимаясь по склону, мы увидели серые башни Кадора. Джекко внезапно остановился.
— Я вспомнил о «Собачьем доме».
— О да! — воскликнула я. — Это подойдет.
«Собачьим домом» называли сарай недалеко от конюшни. Джекко использовал его для хранения вещей, необходимых для ухода за животными. Единственный ключ от сарая был у Джекко.
— Это самое безопасное место, — сказал он.
Джекко спрыгнул с лошади и помог Дигори. Мальчик был, казалось, в шоке и не узнавал нас.
Джекко открыл дверь и мы вошли внутрь. Там стояли собачьи корзины, мешки с горохом, которым Джекко кормил своих петухов. Здесь стоял запах, как в амбаре.
— Тебе здесь будет хорошо, — сказал он. — Сюда никто не осмелится войти. Мы принесем тебе одеяло и еду, так что тебе нечего беспокоиться.
Дигори все еще молчал.
— Ну вот, — сказал Джекко. — Мы придем попозже посмотреть, все ли у тебя в порядке. Аннора, принеси несколько одеял, только действуй осторожно. Сейчас мы отведем лошадей на конюшню.
Мы оставили Дигори в сарае, закрыв его снаружи.
Мальчик все еще не мог прийти в себя. Я подумала о том, сколько ужасного ему пришлось пережить в эту ночь.
Когда мы вышли из конюшни, Джекко сказал:
— Он пробудет там до возвращения отца, только он знает, что нужно делать.
Я чувствовала громадное облегчение: «Да, отец знает, как поступить в таком случае».
— Ничего бы не произошло, если бы он был здесь, — сказала я. — Мамаша Джинни мертва. Она вошла прямо в горящий дом.
— Она убила себя.
— Нет, — сказала я, — они ее убили. — И прошептала еле слышно:
— И Рольф был одним из них. Как он мог? Рольф, мой Рольф! Я бы никогда этому не поверила, если бы не видела своими глазами.
Мне хотелось чем-то занять себя, что отвлекло бы меня от мыслей о происшедшем, но я знала, что это невозможно.
Передо мной стояла довольно трудная задача: мне нужно очень осторожно войти в дом. Я не знала, кто находился в доме. «Скоро они должны вернуться из леса, сделав свое страшное дело», — думала я.
Я прошла в бельевую и, взяв несколько одеял и подушку, вернулась в «Собачий дом», где Джекко уже с нетерпением поджидал меня. Он взял принесенное и устроил постель на соломе. Дигори стоял рядом — его мысли, я знала, были далеко. Когда мы велели ему лечь, он подчинился.
Джекко опустился на колени рядом с ним. За внимание, которое Джекко проявил к Дигори, я любила брата еще больше.
— Теперь все будет в порядке, — сказал он. — Они не придут сюда. Ты пробудешь здесь до возвращения отца, он знает, что делать.
Джекко встал и посмотрел на меня.
— Утром мы принесем ему еды, но ты должна быть осторожна со старухой Пенлок, — сказал Джекко. — Вот ключи, — продолжал он, повернувшись к Дигори и вложив их ему в руки. — Закройся, когда мы уйдем, и не открывай никому, кроме нас. Понял?
Дигори неуверенно кивнул. Глядя на него, мне хотелось плакать. Я сделала для себя новые открытия в характерах Дигори, Джекко и, больше всего, в людях, которых до этого считала самыми обычными. Но то, что этой ночью я узнала о человеке, который был для меня идеалом, сильнее всего ранило меня.
Мы осторожно вошли в дом. Я прокралась в свою комнату, разделась и легла в постель.
Я лежала, глядя через окно на тонкий лунный серп, и не могла избавиться от звука голосов, зловещего видения зажженных факелов — всего, что случилось в эту ужасную ночь. Меня выбросили грубой рукой из детства, и я уже никогда не буду такой, как раньше.